Из литературы, предназначавшейся для чтения, наибольшей популярностью пользовалась житийная или агиографическая литература (от греческого слова агиос - святой ).
Житийная литература имеет свою историю, связанную с ходом развития христианства. Еще во II-ом веке начали появляться произведения, описывающие мучения и смерть христиан, которые являлись жертвой своих убеждений. Произведения эти назывались мартириями-мученичества. Все они имели одинаковую форму, при этом центральную часть составлял допрос мученика, который передавался в форме диалога между судьей и подсудимым. Заключительную часть составляли приговор и сообщение о смерти мученика. Следует отметить, что мартирии не имели никаких вступлений, рассуждений или заключительных слов. Мученик, как правило, ничего не говорил в свое оправдание.
С 313 года прекратились преследования христиан, мучеников не стало. Изменилось само представление об идеальном христианине. Перед автором, поставившим цель описать жизнь человека, как-то выделяющегося из общей массы, встали задачи биографа. Так в литературе возникли жития . Посредством житий церковь стремилась дать своей пастве образцы практического применения отвлеченных христианских понятий. В отличие от мартирия, житие ставило своей целью описать всю жизнь святого. Была выработана житийная схема, определившаяся теми задачами, которые преследовало житие. Житие начиналось обычно с предисловия, в котором автор, как правило монах, смиренно говорил о недостаточности своего литературного образования, но тут же приводил доводы, которые побудили его «попытаться» или «отважиться» писать житие. Далее следовало повествование о его труде. Основную часть составляло повествование, посвященное самому святому.
Схема повествования такова:
- 1. Родители и родина святого.
- 2. Семантический смысл имени святого.
- 3. Обучение.
- 4. Отношение к браку.
- 5. Подвижничество.
- 6. Предсмертные наставления.
- 7. Кончина.
- 8. Чудеса.
Завершалось житие заключением.
Автор жития преследовал прежде всего задачу дать такой образ святого, который соответствовал бы установившемуся представлению об идеальном церковном герое. Из его жизни брались те факты, которые соответствовали канону, умалчивалось обо всем, что расходилось с этими канонами. На Руси в XI-XII веках известны были в отдельных списках переводные жития Николая Чудотворца, Антония Великого, Иоанна Златоуста, Андрея Юродивого, Алексея - человека божия, Вячеслава Чешского и др. Но русские не могли ограничиваться только переводом существующих византийских житий. Необходимость в церковной и политической самостоятельности от Византии заинтересовала в создании своего церковного олимпа, своих святых, могущих упрочить авторитет национальной церкви. Агиографическая литература на русской почве получила своеобразное развитие, но при этом, конечно, основывалась на византийской житийной литературе. Одним из наиболее ранних произведений житийного жанра на Руси является «Житие Феодосия Печерского», написанное Нестором между 1080 и 1113 годами. Здесь дан живой и яркий образ передового человека, сформированного условиями общественной борьбы в Киевской Руси, борьбы молодой феодальной государственности с отжившим родовым строем восточнославянских племен. В «Житии Феодосия» Нестор создал образ героя подвижнической жизни и вождя монашеской дружины, организатора христианской обители, разгоняющего «тьму бесовскую» язычества и закладывающего основы государственного единства Русской земли. Герой Нестора был очень близок к тому, чтобы стать мучеником исповедуемой им веры - смирения, братолюбия и послушания. Такими мучениками стали герои другого произведения Нестора «Чтения о житии и погублении блаженную страстотерпцу Бориса и Глеба».
В древнерусской литературе имеется два Сказания о Борисе и Глебе - анонимное, датированное 1015 г., приписываемое Иакову, и «Чтение», принадлежащее перу Нестора.
«Сказание о Борисе и Глебе» («Сказание и страсть и похвала святую мученику Бориса и Глеба») - первое крупное произведение древнерусской агиографии. Сама тема подсказала автору жанр произведения. Но тем не менее «Сказание» не является типичным произведением агиографической литературы. На стиль «Сказания» оказала влияние переводная византийская агиография. Но «Сказание» отступает от традиционной трехчастной формы византийских житий (вступление, биография святого, заключительная похвала). Автор преодолевает и форму и основные установки византийской агиографии, что и сам сознает, назвав свое произведение «Сказанием», а не «Житием». В «Сказании» нет того, что мы обычно находим в житиях - развернутого вступления, рассказа о детстве героя. В центре «Сказания» - агиографически стилизованные портреты Бориса и Глеба и полный напряженного драматизма рассказ об их трагической гибели. Едва ли не самая показательная особенность «Сказания» как литературного произведения - широкое развитие в нем внутреннего монолога. Своеобразием монологов произведений подобного жанра является то, что произносятся они действующими лицами как бы «немо», «в сердци», «в себе», «в уме своем», «в души своей». В «Сказании» имеем внутренний монолог, ничем не отличающийся от прямой речи, произносимой вслух. Автор «Сказания» не придавал большого значения исторической достоверности своего повествования. Здесь, как и во всяком агиографическом произведении, многое условно, историческая правда полностью подчинена морально-политическим и церковно-обрядовым задачам, которые поставлены автором в данном произведении. И, как отмечает Н.Н.Ильин, «Сказание» со стороны верности мало отличается от «настоящих житий». Борис и Глеб были первыми русскими святыми, следовательно, «первыми собственными представителями за нее (за Русь) перед Богом и первым залогом Божия к ней благоволения». Борис и Глеб были мучениками не совсем в собственном и строгом смысле этого слова, ибо, хотя они потерпели мученическую смерть, но это была смерть не за веру Христову, а по причинам политическим, не имеющим отношения к вере. Автору необходимо было признание Бориса и Глеба как святых русской церкви, поэтому он придерживается обязательного условия для причисления к лику святых - чудотворения и основную часть своего произведения посвящает описанию чудес, совершаемых мощами Бориса и Глеба. Как указывает Н.Н.Ильин, «Сказание» действительно не представляет собой строгое каноническое житие, составленное по византийским шаблонам. Оно было иного рода попыткой объединить и закрепить в литературной форме разрозненные и противоречивые обрывки устных преданий о гибели Бориса и Глеба, обстоятельства которой вуалировались религиозной дымкой, образовавшейся вокруг их вышегородских гробниц.
«Чтение о житии и погублении блаженную страстотерпца Бориса и Глеба», составленное автором «Жития Феодосия Печерского» Нестором, иноком Киево-Печерского монастыря, представляет собой житие по типу византийских агиографических произведений. Нестор взялся за описание в духе византийских монашеских и великомученических житий. Он начинает «Чтение» с молитвы и с признания «грубости и неразумия» своего сердца, о «худости» автора. Далее он говорит об искуплении Христом человеческого греха, приводится притча о рабах, затем уже следует повествование о Борисе и Глебе. И здесь, в отличие от «Сказания», мы знакомимся с подробностями биографии братьев, автор говорит о их любви к чтению, о том, что оба брата оделяли милостыней всех нуждающихся; о том, что юный Борис женился, лишь уступая воле отца; что Глеб находился при отце и по смерти его пытался скрыться от Святополка «в полуночные страны». То есть «Чтение» написано по строго установившимся агиографическим схемам. Влияние византийских агиографических шаблонов сказалось и на литературном языке «Чтения», в манере заменять конкретные собственные имена условными обозначениями и эпитетами. В иных случаях личные имена и географические названия исчезают вовсе: не встречаются названия рек Альта и Смядина, имена убийц и даже имя Георгия Угрина. В отличие от яркого, насыщенного и эмоционального стиля «Сказания», изложение Нестора бледно, отвлеченно, сухо, образы погибших схематичны и безжизненны, и поэтому, как указывает проф. С.А.Бугославский, «Чтение» Нестора, давшее агиографическое решение исторической темы, не смогло вытеснить более яркий исторический рассказ анонимного «Сказания». «Чтение» - настоящее житие, литературное произведение, о форме которого автор составил себе представление из чтения переводных житий. Но «Чтение» не было просто житием церковного типа. Это было произведение философско-исторического характера.
В конце XII века или немного позже, незадолго до крушения Киевского государства, было написано «Житие Леонтия Ростовского». Героем этого жития является миссионер, проникающий в глухие дебри, населенные еще не вышедшими из состояния дикости и «тьмы языческой» племенами. Слишком бедное фактами подвижнической деятельности героя, «Житие» это дает обедненный содержанием образ его, далеко уступающий, в смысле полноты и яркости изображения, героям Несторовых житий. Образ миссионера, осваивающего девственные земли, здесь едва намечен, не представлен четко. Он является бледным наброском того, чем станет он позднее, в житиях XIV-XV веков. С житием это произведение сближает наличие в его композиционном составе характерного для произведений житийного жанра обширного послесловия с рассказом о посмертных чудесах, творившихся вокруг гробницы героя, и с заключительным ему словословием.
В 20-ых годах XIII столетия появляются продолжатели той линии житийного жанра, начало которой было положено «Житием Феодосия Печерского». Иноки Киево-Печерского монастыря Симон и Поликарп пишут легенды о чудесах героев аскетического подвижничества, создавая основной корпус того сборника житийных сказаний, который получит позднее название «Киево-Печерского патерика». Создавая свой сборник, Симон и Поликарп придавали ему форму композиционно единого произведения - форму переписки, в ходе которой развертывалась вереница механически друг к другу примыкающих сказаний о чудесах, творившихся в Киево-Печерском монастыре. Выступающие в этих сказаниях персонажи являются представителями аскетического подвижничества. Это все «постники», как Евстратий и Пимен; «затворники» - Афанасий, Никита, Лаврентий, Иоан; мученики целомудрия - Иона, Моисей Угрин; «нестяжатели», раздавшие свое имущество, - черниговский князь Святоша, Еразм, Федор; «безмездный» врач Агапит. Все они получили дар чудотворения. Они пророчествуют, исцеляют больных, воскрешают мертвых, изгоняют бесов, порабощают их, заставляя выполнять заданную работу, кормят голодающих, превращая в хлеб лебеду и золу в соль. В посланиях Симона и Поликарпа мы имеем выражение жанра Патериков, как сборников житийного характера, которые, не будучи в строгом смысле слова житиями, повторяли в своих сказаниях мотивы и формы стиля, уже представленного «Житием Феодосия Печерского».
Но в XIII-XIV веках, когда Русь оказалась под ярмом завоевателей- иноверцев, этот тип религиозного подвижника был не так близок сердцу русского читателя, как тип христианского мученика, представленный в литературе дотатарского периода героями житийных произведений о Борисе и Глебе. В XIII веке житийный жанр обогатился произведением, герой которого не имеет предшественников в житийной литературе. Это «Житие и терпение Авраамия Смоленского», герой которого совершает подвиг преследуемого врагами угодника божия, представляющего еще незнакомый нам вид страстотерпчества. Герой проходит общий всем подвижникам жизненный путь, и поэтому в повествовании о нем автор пользуется общими местами житийного жанра. Рисуя образ Авраамия, автор особо подчеркивает его подвижническую преданность изучению и освоению литературы христианского просвещения, вытекающую из убеждения, что невежественный пастырь церкви подобен пастуху, не имеющему представления о том, где и как должно пасти стадо, и способному только сгубить его. Обращает на себя внимание его одаренность, способность истолковать смысл священных книг. У Авраамия есть сочувствующие и враги, как например, старшее духовенство. Они возглавляют травлю Авраамия, обвиняют его в ереси, обрушивают на него поток клеветнических измышлений, настраивают против него иерархов церкви, которые запрещают ему священнослужительскую деятельность, добиваются предания его светскому суду, чтобы окончательно его погубить. Авраамий выступает перед нами жертвой слепой злобы и клеветнических измышлений. Это совершенно новая в житийной литературе мотивировка страстотерпческой судьбы героя, свидетельствующая о том, что конфликт между героем «Жития» и его преследователями вызван условиями социальной действительности, существенно отличными от тех, в которых создавались жития киевского периода. Житийные герои этого периода выступали против «тьмы бесовской», противопоставляли идеалы христиански праведной жизни понятиям и навыкам языческого прошлого. В XIV веке не «тьма бесовская» противостояла носителю христианского просвещения, а тьма невежд, «взимающих сан священства», и это столкновение породило новый тип подвижника, представленный образом Авраамия Смоленского, гонимого клеветниками за «глубинное» изучение и «протолкование» христианской мудрости. Авраамий идет тяжким путем гонимого праведника, терпеливо добиваясь того, что праведность его становится общенародной. В этом заключается своеобразие и новизна литературного образа Авраамия. «Житие Авраамия» не столько эпический рассказ о жизни героя, сколько его апология, оправдание его личности от несправедливых обвинений, и это - совершенно новая форма жития.
Своеобразным этапом в развитии житийного жанра на Руси, является создание так называемых княжеских житий. Образцом таких житий является «Житие Александра Невского». Имя Александра Ярославича, победителя шведских феодалов на Неве и немецких «псов-рыцарей» на льду Чудского озера, пользовалось большой популярностью. Об одержанных им победах слагались повести и сказания, которые после смерти князя в 1263 году были переработаны в житие. Автор «Жития», как это установлено Д.С.Лихачевым, был жителем Галицко-Волынской Руси, переселившимся вместе с митрополитом Кириллом III во Владимир. Цель жития - прославить мужество и храбрость Александра, дать образ идеального воина-христианина, защитника Русской земли. В центре стоит повествование о битвах на реке Неве и на льду Чудского озера. Причины нападения шведов на Русскую землю объясняются весьма наивно: шведский король узнав о росте, мужестве Александра решил попленить «землю Александрову». С малой дружиной Александр вступает в борьбу с превосходящими силами врага. Подробно ведется описание сражения, большое место уделено подвигам Александра и его ратников. Битва на Чудском озере с немецкими рыцарями изображена в традиционной стилистической манере воинских повестей. В этой битве Александр проявил мастерство военного маневра, разгадав тактический замысел врага. Основное содержание «Жития» составляют эпизоды чисто светские, но элементы агиографического стиля использованы в нем весьма широко. В житийном стиле написано небольшое вступление, где автор говорит о себе, как о «худом, грешном, недостойном» человеке, однако он начинает свой труд об Александре, поскольку не только слышал о нем «от отец своих», но и лично знал князя. Подчеркивается происхождение героя от благочестивых родителей. При характеристике героя автор прибегает к библейским персонажам. В описания сражений вводятся религиозно-фантастические картины. В беседе с папскими послами Александр оперирует текстом «Священного писания» от Адама до седьмого Вселенского собора. В житийном стиле описана благочестивая кончина Александра. «Житие Александра Невского» становится образцом при создании позднейших княжеских жизнеописаний, в частности жития Дмитрия Донского.
В конце XIV - начале XV века в агиографической литературе возникает новый риторико-панегирический стиль, или, как его называет Д.С.Лихачев, «экспрессивно-эмоциональный». Риторический стиль появляется на Руси в связи с формированием идеологии централизованного государства и укреплением авторитета княжеской власти. Обоснование новых форм правления потребовало новой формы художественного выражения. В поисках этих форм русские книжники прежде всего обращаются к традициям киевской литературы, а также осваивают богатый опыт южнославянских литератур. Новый экспрессивно-эмоциональный стиль вырабатывается первоначально в житийной литературе. Житие становится «торжественным словом», пышным панегириком русским святым, являющим собою духовную красоту и силу своего народа. Изменяется композиционная структура жития: появляется небольшое риторическое вступление, центральная биографическая часть сокращается до минимума, самостоятельное композиционное значение приобретает плач по умершему святому и наконец похвала, которой отводится теперь главное место. Характерной особенностью нового стиля явилось пристальное внимание к различным психологическим состояниям человека. В произведениях начали появляться психологические мотивировки поступков героев, изображение известной диалектики чувств. Биография христианского подвижника рассматривается как история его внутреннего развития. Важным средством изображения душевных состояний, побуждений человека становятся его пространные и витиеватые речи-монологи. Описание чувств заслоняет собой изображение подробностей событий. Фактам из жизни не придавалось большого значения. В текст вводились пространные авторские риторические отступления, рассуждения морально-богословского характера. Форма изложения произведения была рассчитана на создание определенного настроения. С этой целью использовались оценочные эпитеты, метафорические сравнения, сопоставления с библейскими персонажами. Характерные особенности нового стиля ярко проявляются в «Слове о житии и преставлении Дмитрия Ивановича, царя русского» Этот торжественный панегирик победителю татар был создан, по-видимому, вскоре после его смерти (умер 19 мая 1389 года). «Слово о житии» преследовало прежде всего ясную политическую задачу: прославить московского князя, победителя Мамая, как властителя всей Русской земли, наследника Киевского государства, окружить власть князя ореолом святости и тем самым поднять его политический авторитет на недосягаемую высоту.
Большую роль в развитии риторическо-панегирического стиля в агиографической литературе конца XIV- начале XV века сыграл талантливый писатель Епифаний Премудрый. Его перу принадлежат два произведения: «Житие Стефана Пермского» и «Житие Сергия Радонежского». Литературная деятельность Епифания Премудрого способствовала утверждению в литературе нового агиографического стиля - «плетения словес». Этот стиль в известной мере обогащал литературный язык, содействовал дальнейшему развитию литературы, изображал психологическое состояние человека, динамику его чувств. Дальнейшему развитию риторическо-панегирического стиля способствовала литературная деятельность Пахомия Логофета. Перу Пахомия принадлежат жития Сергия Радонежского (переработка жития, написанного Епифанием), митрополита Алексия, Кирилла Белозерского, Варлаама Хутынского, архиепископа Иоанна и др. Пахомий был равнодушен к фактам, опускал многие подробности и стремился придать житию более пышную, торжественную и парадную форму, непомерно усиливая риторику, расширяя описание «чудес».
Во всех вышеуказанных произведениях, как и в древнерусской литературе вообще, человек, личность не занимали большого места. Личность обычно растворялась в калейдоскопе событий, которые автор старался передать с протокольной точностью, при этом он преследовал в первую очередь информационные цели. События складывались из поступков тех или иных людей. Эти поступки и были в центре внимания автора. Человек сам по себе, его внутренний мир, его образ мыслей редко становился объектом изображения, а если и становился, то только в том случае, когда это было необходимо для более полного и всестороннего изложения событий, при этом это делалось попутно, наряду с другими фактами и событиями. Центральной фигурой повествования человек становился только тогда, когда он нужен был автору для осуществления основной художественной задачи: т.е. необходимо было сделать человека носителем своего авторского идеала. И только в этом случае, в мире идеала, человек приобретал все характерные черты художественного образа. Но следует отметить, что строя свой образ, древнерусский писатель больше сочинял, изобретал, чем передавал действительность.
Говоря о древней литературе, О.Бальзак заметил, что писатели античности и средневековья «забыли» изобразить частную жизнь. Но дело, конечно, не в забывчивости, а в том, что сама по себе структура античного и феодального общества не дает почвы для частной жизни. «Всякая частная сфера, - гворил К.Маркс, - имеет здесь политический характер или является политической сферой».
Точно также и в древнерусской литературе частная жизнь не могла стать объектом изображения писателя. В качестве же основных персонажей выступают «представители стихий государственности: цари, герои, военачальники, правители, жрецы», причем и они прежде всего характеризовались с точки зрения их политического, официального бытия. Как отмечает Д.С.Лихачев, древнерусская литература в своей официальной и торжественной линии стремилась абстрагировать явления действительности. Древнерусские авторы старались извлекать из явлений «вечный» смысл, видеть во всем окружающем символы «вечных» истин, богоустановленного порядка. Писатель в обыденных явлениях видит вечный смысл, поэтому обыденное, материальное не интересует древнерусских писателей и они всегда стремятся к изображению величественного, пышного, значительного, что по их предствалению является идеальным. Это и является причиной того, что литература в древней Руси преимущественно строится на условных формах, эта литература медленно меняется и состоит преимущественно в комбинировании некоторых приемов, традиционных формул, мотивов, сюжетов, повторяющихся положений. Именно это видно при рассмотрении житийной литературы, написанной по определенной агиографической формуле. Иногда у того или иного автора можно видеть кой-какие отклонения от канона, но эти отклонения не существенны, не выходят за рамки «агиографической формулы».
Но, называя древнерусскую литературу «абстрагирующей, идеализирующей действительность и создающей композиции часто на идеальные темы» (Д.С.Лихачев), нельзя не отметить, что древнерусской литературе свойственны отклонения от канона и исключения в характере того или иного жанра. Эти отклонения и исключения можно заметить уже в литературе XVII века, хотя бы в том же жанре житийной литературы.
К XVII веку жития отступают от установившегося трафарета, стремятся к заполнению изложения реальными биографическими фактами. К числу таких житий относится «Житие Юлиании Лазаревской», написанное в 20-30-ые годы XVII века ее сыном, муромским дворянином Калистратом Осорьиным. Это вернее повесть, а не житие, даже своего рода семейная хроника. Житие это, в отличие от всех предшествующих житий, написано светским автором, хорошо знающим подробности биографии героя. Произведение написано с любовью, без холодной, трафаретной риторики. В нем мы сталкиваемся с отражением быта и исторической эпохи, в которую жила Юлиания Лазаревская. Житие не лишено традиционных элементов, здесь мы встречаемся с бесом, который выступает в качестве активно действующей силы. Именно бес причиняет тяжелые бедствия семье Юлиании - убивает сыновей, преследует и пугает Юлианию, и отступает лишь после вмешательства святого Николы. Некоторую роль в произведении играют элементы чуда. Юлиания отказывается от соблазнов мирской жизни и выбирает путь аскета (отказывается от близости с мужем, усиливает пост, увеличивает пребывание в молитве и труде, спит на острых поленьях, кладет в сапоги ореховую скорлупу и острые черепки, после смерти мужа перестает ходить в баню). Всю свою жизнь она проводит в труде, вечно опекает крепостных, покровительствует своим подданным. Юлиания отказывается от обычных услуг, отличается деликатностью и душевной чуткостью. Самое существенное в этом образе, как образе жития, то, что она ведет благочестивую жизнь будучи в миру, а не в монастыре, живет в обстановке бытовых забот и житейских хлопот. Она жена, мать, госпожа. Ей не характерна традиционная биография святого. Через все житие проводится мысль, что возможно достичь спасения и даже святости, не затворяясь в монастыре, а благочестиво, в труде и самоотверженной любви к людям, живя жизнью мирянина.
Повесть - яркое свидетельство нарастания в обществе и литературе интереса к частной жизни человека, его поведению в быту. Эти реалистические элементы, проникая в жанр жития, разрушают его и способствуют постепенному его перерастанию в жанр светской биографической повести. «Святость» здесь выступает как утверждение доброты, кротости, самоотверженности реальной человеческой личности, живущей в мирских условиях. Автору удалось воплотить реальный человеческий характер своей эпохи. Он не стремится сделать его типическим, он добивался портретного сходства и цель эта им достигнута. «Сыновнее чувство» помогло автору преодолеть узость житийных традиций и создать правдивую в основе биографию матери, ее портрет, а не икону.
К художественным достоинствам относится и то, что героиня изображена в реальной бытовой обстановке помещичьей семьи XVII века, отражены взаимоотношения между членами семьи, некоторые правовые нормы эпохи. Процесс разрушения традиционной религиозной идеализации сказался в том, что автор соединил быт с церковным идеалом.
Повесть эта подготавливала литературное направление совершенно нового жанра - автобиографии, герой которой еще теснее связан с бытом и историческими обстоятельствами, а конфликт его с официальной церковью достигает небывалой остроты. Таким произведением является памятник второй половины XVII века - «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное». Аввакум Петров (1621-1682) - сын простого деревенского священника, писатель, боровшийся с обрядовой стороной литературы, со всякого рода условностями, стремившегося воспроизвести действительность не в условных формах, а ближе к ней. Аввакум пытался найти реальные причины, движущие силы того или иного события. Творчество Аввакума, проникнутое элементами «реалистичности» (Д.С.Лихачев), имело прогрессивное значение, так как им была поколеблена незыблемость средневековой структуры литературы, расшатана условность литературы. Протопоп Аввакум, идеолог религиозно-общественного движения, которое вошло в историю под названием «раскола», родился в 1621 году в селе Григорове Нижегородского края. В середине века Аввакум становится видным деятелем церкви и со страстью отдается своему делу.
Русское государство и русское общество в XVII веке переживали бурный период своего развития. В начале века царское правительство под властью новой династии Романовых прилагало большие усилия к тому, чтобы преодолеть разруху и разброд в стране после долгих лет войн и внутренней борьбы. К середине века относится церковная реформа, подготовленная деятельностью «духовной братии», которая сложилась вокруг протопопа Стефана Венифатьева. В состав «братии» входил молодой и энергичный Аввакум. «Братия» ставила перед собой задачу проводить в жизнь законодательные мероприятия по укреплению церковного благочестия, своими реформами они желали установить строгие и единообразные церковные порядки, с непосредственным введением этих порядков в быт народа.
Перу Аввакума Петрова принадлежит свыше восьмидесяти сочинений, причем подавляющая часть их приходится на последние десятилетия его жизни, преимущественно на годы пустозерской ссылки. Именно здесь, в «пустозерском срубе» и началась плодотворная деятельность Аввакума. Письменное слово оказалось единственной возможностью продолжения борьбы, которой он отдал всю свою жизнь. Произведения Аввакума не были плодом досужих размышлений или созерцания жизни из «земляной» тюрьмы, а были страстным откликом на действительность, на события этой действительности.
Произведения Аввакума «Книга бесед», «Книга толкований», «Книга обличений», «Записки», его замечательные челобитные и прославленное «Житие» - та же проповедь, беседа, поучение, обличение, только уже не устные, а письменные, в которых он по-прежнему «кричит». Остановимся на центральном произведении - «Житии».
Во всех произведениях Аввакума чувствуется большой интерес к русскому быту, к действительности, в них чувствуется крепкая связь с жизнью. В «Житии» логика реальности, логика действительности сама как бы диктует писателю. Как и всякое древнее общественное религиозное движение, движение раскола также нуждалось в своих «святых». Борьба, страдания, «видения» и «пророчества» идеологов и вождей раскола становились достоянием сначала устной молвы, а затем и объектом литературного изображения. Общность идейных целей толкала отдельных писателей к взаимодействию. Произведения этого порядка отражали не только идеи ее создателей, но и их судьбы, насыщаясь при этом элементами живого биографического материала. А это, в свою очередь, дало возможность перехода к автобиографическому творчеству в собственном смысле этого слова. Необходимость автобиографического творчества возникла тогда, когда вожди движения начали подвергаться жестоким гонениям и казням, вокруг них создавались ореолы мучеников за веру. Именно в этот период отвлеченные представления о мучениках и подвижниках христианства ожили, наполнились злободневным общественным содержанием. Соответственно возродилась и житийная литература, но под пером Епифания, и в частности Аввакума, возродившись эта литература преобразилась и отступила от установленных раннее «агиографических формул». Возникновение автобиографии как литературного произведения сопровождалось в области идей и художественных форм резким столкновением новаторства и традиции. Это, с одной стороны, новые черты мировоззрения, выражавшиеся в осознании социального значения человеческой личности, личности, которая всегда выпадала из поля зрения древнерусских писателей; с другой - средневековые еще представления о человеке и традиционные формы агиографии.
«Житие» Аввакума, преследовавшее агитационные задачи, должно было отразить те обстоятельства жизни, которые были самыми важными и поучительными по его мнению. Именно так и поступали авторы древнерусских житий, которые описывали и раскрывали те эпизоды из жизни «святых», которые были самыми важными и поучительными, упуская из виду все остальное. Аввакум совершенно иначе ведет отбор материала для своего повествования, резко отличающийся от отбора материала в традиционных житиях. Центральное место отводит описанию борьбы с реформами Никона, сибирской ссылке и продолжению борьбы после этой ссылки. Очень подробно повествует о своей жизни в Москве, полной столкновений с врагами. Повествование в этой части ведется очень обстоятельно, а образ самого Аввакума достигает своего наивысшего развития. И наоборот, автобиографический материал иссякает, как только Аввакум оказывается в темнице. В отличие от агиографов, Аввакум все больше и больше объектов действительности охватывает в своем произведении. Поэтому подчас его автобиография перерастает в историю первых лет раскола. В житийной литературе, которая ставила перед собой задачу показать «святость» героя и могущество «небесных» сил, важное место занимают «чудеса» и «видения». Но они изображаются там большей частью внешнеописательно, как они представляются агиографу. Обнаруживается скорее результат «чуда», чем сам процесс его становления. Автобиографическое повествование создает очень благоприятные возможности для оживления традиционных «чудес». «Чудеса» и «видения» становятся одной из форм для изображения действительности. Здесь уже процесс образования «чуда» раскрывается как бы изнутри, так как автор выступает непосредственным очевидцем и участником «чуда» и «видения». В автобиографии автор достигает преодоления житийной абстракции и материализует «чудеса» и «видения». У Аввакума, всегда обращенного к самой действительности, «чудо» автобиографически раскрывается перед читателями как результат сознательной деятельности автора (встреча Аввакума с бесами происходит не во сне, как у Епифания, современника Аввакума, а в реальной действительности и борьба с ними, это не непосредственная борьба, а борьба с людьми, в которых «бес» сидит). Кроме того, Аввакум не навязывает своих «чудес» читателю, как делали агиографы, а, напротив, он отрицает свою причастность к ним. Говоря о новаторстве «Жития» Аввакума, об отступлении от «агиографических формул», следует отметить, что ярким новаторством Аввакума является изображение человека, особенно главного героя. Образ этой автобиографии можно считать первым законченным психологическим автопортретом в древней русской литературе. Аввакум показал этот образ во всей его противоречивости и героической цельности, в вечной связи с определенной средой. Аввакум никогда не одинок. Внимание автора сосредоточено на центральной фигуре, но этот образ не подавляет остальные персонажи «Жития» своим превосходством, как это присуще агиографической литературе. Образ центрального героя всегда окружен другими персонажами.
Тесная связь Аввакума с демократическими слоями населения, участвовавшими в движении раскольников, определило демократизм, новаторство и значение «Жития».
«Житие» Аввакума считают «лебединой песней» житийного жанра, а Гусев назвал это произведение «предтечей русского романа».
Житие — жанр церковной литературы, в котором описывается жизнь и деяния святых. Житие создавалось после смерти святого, но не всегда после формальной канонизации. Для жития характерны строгие содержательные и структурные ограничения (канон, литературный этикет), сильно отличающие его от светских биографий. Изучением житий занимается агиография.
Жанр жития был заимствован из Византии. Это самый распространенный и любимый жанр древнерусской литературы. Житие было непременным атрибутом, когда человека канонизировали, т.е. причисляли к лику святых. Житие создавали люди, которые непосредственно общались с человеком или могли достоверно свидетельствовать о его жизни. Житие создавалось всегда после смерти человека. Оно выполняло огромную воспитательную функцию, потому что житие святого воспринимали как пример праведной жизни, которой необходимо подражать. Кроме этого, житие лишало человека страха смерти, проповедуя идею бессмертия человеческой души. Житие строилось по определенным канонам, от которых не отходили вплоть до 15-16 веков.
Каноны жития
Благочестивое происхождение героя жития, родители которого обязательно должны были быть праведниками. Святого родители часто вымаливали у Бога.
Святой рождался святым, а не становился им.
Святой отличался аскетическим образом жизни, проводил время в уединении и молитве.
Обязательным атрибутом жития было описание чудес, которые происходили при жизни святого и после его смерти.
Святой не боялся смерти.
Заканчивалось житие прославлением святого.
Одним из первых произведений житийного жанра в древнерусской литературе было житие святых князей Бориса и Глеба.
Жанр жития в древнерусской литературе
Древнерусская литература житий святых собственно русских начинается жизнеописаниями отдельных святых. Образцом, по которому составлялись русские «жития», служили жития греческие типа Метафраста, то есть имевшие задачей «похвалу» святому, причём недостаток сведений (например о первых годах жизни святых) восполнялся общими местами и риторическими разглагольствованиями. Ряд чудес святого — необходимая составная часть жития. В рассказе о самой жизни и подвигах святых часто вовсе не видно черт индивидуальности. Исключения из общего характера первоначальных русских «житий» до XV века составляют (по мнению проф. Голубинского) лишь самые первые по времени жития — «Чтение о житие и погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба» и «Житие Феодосия Печерского», составленные преподобным Нестором, житие Леонтия Ростовского (которое Ключевский относит ко времени до 1174 года) и жития, появившиеся в Ростовской области в XII и XIII вв., представляющие безыскусственный простой рассказ, тогда как столь же древние жития Смоленской области («Житие св. Авраамия» и др.) относятся к византийскому типу жизнеописаний. В XV веке ряд составителей житий начинает митроп. Киприан, написавший житие митроп. Петра (в новой редакции) и несколько житий русских святых, вошедших в состав его «Степенной книги» (если эта книга действительно им составлена).
С биографией и деятельностью второго русского агиографа, Пахомия Логофета, подробно знакомит исследование проф. Ключевского «Древнерусские Жития святых, как исторический источник», М., 1871). Он составил житие и службу св. Сергию, житие и службу преп. Никону, житие св. Кирилла Белозерского, слово о перенесении мощей св. Петра и службу ему; ему же, по мнению Ключевского, принадлежат житие св. новгородских архиепископов Моисея и Иоанна; всего им написано 10 житий, 6 сказаний, 18 канонов и 4 похвальных слова святым. Пахомий пользовался большой известностью у современников и потомства и был образцом для других составителей житий.
Не менее знаменит как составитель житий Епифаний Премудрый, живший сначала в одном монастыре с св. Стефаном Пермским, а потом в монастыре Сергия, — написавший жития обоих этих святых. Он хорошо знал Св. Писание, греческие хронографы, палею, летвицу, патерики. У него ещё более витийства, чем у Пахомия. Продолжатели этих трёх писателей вносят в свои труды новую черту — автобиографическую, так что по «житиям», ими составленным, всегда можно узнать автора. Из городских центров дело русской агиографии переходит в XVI веке в пустыни и отдаленные от культурных центров местности в XVI веке. Авторы этих житий не ограничивались фактами жизни святого и панегириком ему, а старались знакомить с церковными, общественными и государственными условиями, среди которых возникала и развивалась деятельность святого. Жития этого времени являются, таким образом, ценными первоисточниками культурной и бытовой истории Древней Руси.
Жанр жития. История возникновения жанра. Житийный канон.
Нарушение композиционной схемы жития в «Сказании о Борисе и Глебе».
Сюжет и композиция «Жития преподобного Феодосия Печерского».
Структура «Жития преподобного Сергия Радонежского», написанного Епифанием П ремудрым:
родители и детство преподобного Сергия;
обучение его грамоте;
возникновение монастыря;
преодоление трудностей, чудеса;
характер Сергия.
Смысл нравственного подвига Сергия Радонежского и его место в русской истории.
Стиль «плетения словес». Новаторство Епифания Премудрого в «Житии преподобного Сергия Радонежского».
В XI - начале XII в. создаются первые русские жития: два жития Бориса и Глеба, «Житие Феодосия Печерского», «Житие Антония Печерского» (до нового времени не сохранившееся). Их написание было не только литературным фактом,
но и важным звеном в идеологической политике Русского государства.
В это время русские князья настойчиво добиваются у константинопольского
патриарха прав на канонизацию своих, русских святых, что существенно повысило
канонизации святого.
Мы рассмотрим здесь одно из житий Бориса и Глеба - «Чтение о житии и о
погублении» Бориса и Глеба и «Житие Феодосия Печерского». Оба жития написаны
Нестором. Сопоставление их особенно интересно, поскольку они представляют два
агиографических типа - жития-мартирия (рассказа о мученической смерти
святого) и монашеского жития, в котором повествуется о всем жизненном
пути праведника, его благочестии, аскетизме, творимых им чудесах и т. д.
Нестор, разумеется, учитывал требования византийского
агиографического канона. Не вызывает сомнения и то, что он знал переводные
византийские жития. Но при этом он проявил такую художественную
самостоятельность, такой незаурядный талант, что уже создание этих двух
шедевров делает его одним из выдающихся древнерусских писателей.
Самым распространенным жанром в древнерусской литературе были жития святых. Жития рассказывают о жизни святых и имеют религиозно-назидательный смысл. Житие должно вызывать в читателе или слушателе чувство умиления самоотречением, кротостью и радостью, с которыми святой переносил страдания и лишения во имя Божие.
Древнейшие русские жития (XI-XII в.) посвящены князьям-страстотерпцам Борису и Глебу. В них рассказывается о вероломном убиении юных князей их старшим сводным братом Святополком, который замыслил единолично править всей Русью. Подробно описываются душевные борения, скорбь и страх святых в преддверии безвременной смерти. И в то же время Борис желает принять смерть в подражание Христу, молитвы Бориса и Глеба - шедевры красноречия. В них последовательно и ясно развертывается основная мысль - сожаление о грядущей смерти и готовность принять ее от рук убийц.
Один из вариантов истории о Борисе и Глебе включает необычный для житийной литературы фрагмент - описание битвы Святополка с братом Ярославом, мстящим великому грешнику за убиение святых. Борисоглебские жития стали образцом для агиографических произведений о святых князьях, умерших от рук убийц.
В XIII в. было составлено житие новгородского князя Александра Ярославича (Невского). В нем также соединены черты воинской повести (битва со шведами на Неве, Ледовое побоище и др. сражения) и рассказ о благочестии князя.
Монах Нестор
Знаменитый русский книжник, инок Киево-Печерского монастыря Нестор (XI - нач. XII вв.), прославился как автор «Повести временных лет». Но ему принадлежат и произведения традиционных духовных жанров. Самое известное - «Житие Феодосия Печерского».
Житие Феодосия имеет традиционную структуру: вступление, повествование о жизни святого от рождения до кончины, рассказ о посмертных чудесах. В начале жития три попытки Феодосия покинуть дом и посвятить себя Богу. В роли «противника» святого выступает мать, из любви и по внушению дьявола удерживающая святого. Неведомо для себя самой она исполняет волю Божию, препятствуя сыну удалиться из Руси на Святую землю - в Палестину. Бог предназначал Феодосию стать одним из основателей Киево-Печерского монастыря. Только третья попытка ухода от матери оказалась успешной. Ряд сюжетно не связанных между собой эпизодов повествуют о Феодосии - монахе и позднее игумене Киево-Печерского монастыря. Характерные черты Феодосия - полная посвященность собственной жизни Богу и уверенность в Божией помощи.
Обычно житием называют рассказ о жизни и подвигах тех, кто вошел в историю христианской церкви и был потом включен в число святых.
Рассказ о святом всегда строился так, чтобы читатель не только ярко представил себе, почему именно данное историческое (или вымышленное) лицо названо церковью святым, но и читал его с неослабевающим интересом.
Основной задачей жития было прославление святого, которое всегда начиналось с воспевания его храбрости, стойкости или умения преодолевать трудности. Например, в одном из ранних житий - житии Бориса и Глеба - содержится потрясающее своим трагизмом описание их убийства Святополком. В житийной повести об Александре Невском также содержится красочное описание знаменитой Невской битвы, где Александр въехал на коне прямо на палубу вражеского корабля.
С самого начала жития строились по единому образцу, включавшему ряд обязательных моментов жизни святого. Излагались основные события жизни святого, часто от его рождения до смерти. В жития включалось и много сведений из истории, географии, даже экономики тех мест, где жил соответствующий святой. Благодаря этому исследователи широко используют жития как источник, содержащий важные сведения о жизни людей в давно прошедшие времена.
Иногда святыми признавали и самых обыкновенных людей, не совершивших в своей жизни ничего героического. В их жития обычно включались описания приписываемых им чудес, иногда случавшихся уже после их смерти.
С течением времени жанр жития начал постепенно видоизменяться. описание жизни святого часто заслоняло рассказы о его подвигах. Составитель жития стремился показать, что обычный человек, посвятивший всю свою жизнь заботам о других, заслуживает ничуть не меньшего уважения, чем мученик, убитый в далеком прошлом. Борьба с самим собой оказывалась не менее важным делом, чем героическая смерть в мучениях.
При этом образ святого раскрывался с новой и во многом неожиданной стороны. Именно такие жития, больше напоминавшие биографии (например, рассказ о Юлиании Лазаревской) и стали использоваться писателями девятнадцатого и даже двадцатого века. Н.Лесков, Л.Толстой, Л.Андреев, Б.Зайцев, Б.Пильняк использовали житийные образы и сюжеты для создания своих произведений.
КАНОН (греч. - норма, правило) Совокупность правил, предопределяющих форму и содержание средневекового искусства; знак-модель умонепостигаемого духовного мира, т.е. конкретная реализация принципа несходного подобия (образа) . На практическом уровне канон выступает как структурная модель художественного произведения, как принцип конструирования известного множества произведений в данную эпоху. Греческое слово КАНОН или еврейское слово КАНЕ – первоначально означало измерительную трость. У Александрийских и греческих ученых – образец, правило; у критиков древней литературы – каталог произведений; у житийных писателей – нравственные правила. Со значением нравственных правил слово “канон” употребляется и у мужей апостольских Иринея Лионского, Климента Александрийского и др. По отношению к книгам житийного жанра слово “канон” употребляется для обозначения богодухновенности определенного сборника книг, составляющих Святую Библию. Житие святого - повествование о жизни святого, созданием которого обязательно сопровождается официальное признание его святости (канонизация). Как правило, в житии сообщается об основных событиях жизни святого, его христианских подвигах (благочестивой жизни, мученической смерти, если таковая была), а также особых свидетельствах Божественной благодати, которой был отмечен этот человек (к ним относятся, в частности, прижизненные и посмертные чудеса). Жития святых пишутся по особым правилам (канонам). Так, считается, что появление отмеченного благодатью ребёнка чаще всего происходит в семье благочестивых родителей (хотя бывали случаи, когда родители, руководствуясь, как им казалось, благими побуждениями, мешали подвигу своих чад, осуждали их - см., например, житие св. Феодосия Печёрского, св. Алексия человека Божия). Чаще всего святой с ранних лет ведёт строгую, праведную жизнь (хотя иногда святости достигали и раскаявшиеся грешники, например св. Мария Египетская). В “Повести” Ермолая-Еразма некоторые черты святого прослеживаются скорее у князя Петра, чем у его супруги, которая к тому же, как следует из текста, совершает свои чудесные исцеления скорее собственным искусством, нежели по воле Бога. Житийная литература вместе с православием пришла на Русь из Византии. Там к концу I тысячелетия выработались каноны этой литературы, выполнение которых было обязательным. Они включали следующее: 1. Излагались только «исторические» факты. 2. Героями житий могли быть только православные святые. 3. Житие имело стандартную сюжетную структуру: а) вступление; б) благочестивые родители героя; в) уединение героя и изучение святого писания; г) отказ от брака или, при невозможности, сохранение в браке «чистоты телесной»; д) учитель или наставник; е) уход в «пустынь» или в монастырь; ж) борьба с бесами (описывалась при помощи пространных монологов); з) основание своего монастыря, приход в монастырь «братии»; и) предсказание собственной кончины; к) благочестивая смерть; л) посмертные чудеса; м) похвала Следовать канонам было необходимо еще и потому, что эти каноны были выработаны многовековой историей агиографического жанра и придавали житиям отвлеченный риторический характер. 4. Святые изображались идеально положительными, враги - идеально отрицательными. Попавшие на Русь переводные жития использовались с двоякой целью: а) для домашнего чтения (Минеи); Великие Минеи-Четьи (иногда Четьи Минеи) - огромный по масштабам XVI века (отсюда и название “великие” - большие) свод произведений, найденных, отобранных и частично обработанных под руководством митрополита Макария. Представлял собой Минею - собрание житий святых, их чудес, а также разнообразных поучительных слов на каждый день года. Макарьевские Минеи были четьими - предназначались для домашнего поучительного чтения, в отличие от существовавших также сборников для публичного чтения во время церковной службы (служебных Миней), где тот же материал излагался более сжато, иногда - буквально в двух-трёх словах. б) для богослужений (Прологи, Синаксарии) Синаксарии - внебогослужебные церковные собрания, которые посвящались псалмопению и благочестивому чтению (главным образом, житийной литературе); были широко распространены в раннехристианскую эпоху. Это же название было присвоено особому сборнику, который содержал избранные места из житий святых, расположенные в порядке календарного поминовения, и предназначался для чтения в подобных собраниях. Именно такое двоякое использование вызвало первое серьезное противоречие. Если делать полное каноническое описание жизни святого, то каноны будут соблюдены, но чтение такого жития сильно затянет богослужение. Если же сократить описание жизни святого, то чтение его уложится в обычное время богослужения, но будут нарушены каноны. Или на уровне физического противоречия: житие должно быть длинным, чтобы соблюсти каноны, и должно быть коротким, чтобы не затягивать богослужение. Решено противоречие было переходом к бисистеме. Каждое житие писалось в двух вариантах: коротком (проложном) и длинном (минейном). Короткий вариант быстро читался в церкви, а длинный затем читался вслух вечерами всей семьей. Проложные варианты житий оказались настолько удобными, что завоевали симпатии церковнослужителей. (Сейчас бы сказали - стали бестселлерами.) Они становились все короче и короче. Появилась возможность в течение одного богослужения зачитывать несколько житий. И тут стала очевидной их похожесть, однообразность. Возможно, была и другая причина. В Византии писались и массовые жития, например, коптских (египетских) монахов. Такие жития объединяли биографии всех монахов одного монастыря. Причем каждая была описана по полной канонической программе. Очевидно, что такое житие было слишком длинным и скучным не только для богослужения, но и для домашнего чтения. В обоих случаях, если пользоваться несколькими житиями с канонической структурой, то каноны будут сохранены, но чтение будет слишком долгим и скучным. А если отказаться от канонической структуры, то можно сделать жития краткими и интересными, но каноны будут нарушены. Жития крайне скудны в точном описании конкретных исторических фактов, сама задача агиографа не располагает к этому: главное – показать путь святого к спасению, его связь с древними отцами и дать благочестивому читателю еще один образец.
2) «Сказание» не следует традиционной композиционной схеме жи¬тия, обычно описывавшего всю жизнь подвижника - от его рождения до смерти. Оно излагает лишь один эпизод из жизни своих героев - их злодейское убийство. Борис и Глеб изображаются идеальными христианскими героями-мучениками. Они добровольно принимают «мученический венец». Прославление этого христианского подвига выдержано в манере агиографической литературы. Автор уснащает повествование обильными монологами - плачами героев, их молит-вословиями, которые служат средством выражения их благочестивых чувств. Монологи Бориса и Глеба не лишены образности, драматизма и лиризма. Таков, например, плач Бориса по умершему отцу: «Увы мне, свете очию моею, сияние и заре лица моего, бръздо уности моее, наказание недоразумия моего! Увы мне, отче и господине мой! К кому прибегну! К кому възьрю? Къде ли насыщюся таковааго благааго учения и казания разума твоего? Увы мне, увы мне! Како заиде свете мой, не сушу ми ту!..» В этом монологе использованы риторические вопросы и восклицания, характерные для церковной ораторской прозы, и в то же время отразилась образность народного плача, что придает ему определенную лирическую тональность, позволяет ярче выразить чувство сыновней скорби.
3) Житие Феодосия Печерского». Иной тип героя прославляет «Житие Феодосия Печерского», написанное Нестором. Феодосии - монах, один из основателей Киево-Печерского монастыря, посвятивший свою жизнь не только нравственному совершенствованию своей ду¬ши, но и воспитанию монастырской братии и мирян, в том числе и князей.
Житие имеет характерную трехчастную композиционную структу¬ру: авторское вступление-предисловие, центральная часть-повест¬вование о деяниях героя и заключение. Основу повествовательной части составляет эпизод, связанный с деяниями не только главного героя, но и его сподвижников (Варлаама, Исайи, Ефрема, Никона Великого, Стефана). Факты Нестор черпает из устных источников, рассказов «древьних отец», келаря монастыря Федора, чернеца Илари¬она, «повозника», «некоего человека». В истинности этих рассказов Нестор не сомневается. Литературно обрабатывая их, располагая «по ряду», он подчиняет все повествование единой задаче «похваления» Феодосия, который «собою вьсемь образ дая». Во временной последо¬вательности излагаемых событий обнаруживаются следы монастыр¬ской устной летописи. Большинство эпизодов жития имеют завершенный сюжет. Таково, например, описание отроческих лет Феодосия, связанное с его конфликтом с матерью. Мать чинит все¬возможные препятствия отроку, чтобы помешать ему осуществить свое намерение-стать монахом. Аскетический христианский идеал, к которому стремится Феодосии, сталкивается с враждебным отноше¬нием общества и материнской любовью к сыну. Гиперболически изображает Нестор гнев и ярость любящей матери, избивающей непо¬корного отрока до изнеможения, накладывающей на его ноги железа. Столкновение с матерью завершается победой Феодосия, торжеством небесной любви над земной. Мать смиряется с поступком сына и сама становится монахиней, чтобы только видеть его.
Эпизод с «повозником» свидетельствует об отношении к жизни монахов трудового народа, считающего, что черноризцы проводят свои дни в праздности. Этому представлению Нестор противопоставляет изображение «трудов» Феодосия и окружающих его черноризцев. Много внимания он уделяет хозяйственной деятельности игумена, его взаимоотношениям с братией и великим князем. Феодосии заставляет Изяслава считаться с монастырским уставом, обличает Святослава, захватившего великокняжеский престол и изгнавшего Изяслава.
«Житие Феодосия Печерского» содержит богатый материал, позво¬ляющий судить о монастырском быте, хозяйстве, характере взаимоот¬ношений игумена и князя. Тесно связаны с монастырским бытом и демонологические мотивы жития, напоминающие народные былинки.
Следуя традициям византийского преподобнического жития, Не¬стор в этом произведе¬нии последовательно использует символические тропы: Феодосии - «светильник», «свет», «заря», «пастух», «пастырь словесного стада».
«Житие Феодосия Печерского» можно определить как житийную повесть, состоящую из отдельных эпизодов, объединенных главным героем и автором-повествователем в единое целое. Оно отличается от византийских произведений своим историзмом, патриотическим па¬фосом и отражением особенностей политической и монастырской жизни XI в. В дальнейшем развитии древнерусской агиографии оно служило образцом при создании преподобнических житий Авраамия Смоленского, Сергия Радонежского.
«Житие Феодосия Печерского» - типичное монашеское житие, рассказ о благочестивом, кротком, трудолюбивом праведнике, вся жизнь которого - непрерывный подвиг. В нем множество бытовых коллизий: сцен общения святого с иноками, мирянами, князьями, грешниками; кроме того, в житиях этого типа обязательным компонентом являются чудеса, которые творит святой, - а это привносит в житие элемент сюжетной занимательности, требует от автора немалого искусства, чтобы чудо было описано эффектно и правдоподобно. Средневековые агиографы хорошо понимали, что эффект чуда особенно хорошо достигается при сочетании сугубо реалистических бытовых подробностей с описанием действия потусторонних сил - явлений ангелов, пакостей, чинимых бесами, видений и т. д. Композиция «Жития» традиционна: есть и пространное вступление, и рассказ о детстве святого. Но уже в этом повествовании о рождении, детских и отроческих годах Феодосия происходит невольное столкновение традиционных штампов и жизненной правды.
Традиционно упоминание благочестия родителей Феодосия, многозначительна сцена наречения имени младенцу: священник нарекает его «Феодосием» (что значит «данный богу»), так как «сердечными очами» предвидел, что тот «хощеть измлада богу датися». Традиционно упоминание о том, как мальчик Феодосии «хожаше по вся дьни в цьркъвь божию» и не подходил к играющим на улице сверстникам. Однако образ матери Феодосия совершенно нетрадиционный, полный несомненной индивидуальности. Она была физически сильной, с грубым мужским голосом; страстно любя сына, она тем не менее никак не может примириться с тем, что он - отрок из весьма состоятельной семьи - не помышляет унаследовать ее сел и «рабов», что он ходит в ветхой одежде, наотрез отказываясь надеть «светлую» и чистую, и тем наносит поношение семье, что проводит время в молитвах или за печением просфор. Мать не останавливается ни перед чем, чтобы переломить экзальтированную благочестивость сына (в этом и парадокс - родители Феодосия представлены агиографом как благочестивые и богобоязненные люди!), она жестоко избивает его, сажает на цепь, срывает с тела отрока вериги. Когда Феодосию удается уйти в Киев в надежде постричься в одном из тамошних монастырей, мать объявляет большое вознаграждение тому, кто укажет ей местонахождение сына. Она обнаруживает его, наконец, в пещере, где он подвизается вместе с Антонием и Никоном (из этого обиталища отшельников вырастает впоследствии Киево-Печерский монастырь). И тут она прибегает к хитрости: она требует у Антония показать ей сына, угрожая, что в противном случае «погубит» себя «перед дверьми печеры». Но, увидев Феодосия, лицо которого «изменилося от многого его труда и въздержания», женщина не может больше гневаться: она, обняв сына, «плакашеся горько», умоляет его вернуться домой и делать там, что захочет («по воли своей»). Феодосии непреклонен, и по его настоянию мать постригается в одном из женских монастырей. Однако мы понимаем, что это не столько результат убежденности в правильности избранного им пути к богу, а скорее поступок отчаявшейся женщины, понявшей, что, лишь став инокиней, она сможет хотя бы изредка видеть сына.
4) 1- Преподобный Сергий родился от родителей благородных и благоверных: от отца, которого звали Кириллом, и матери, по имени Мария, которые были всякими добродетелями украшены. И свершилось некое чудо до рождения его. Когда ребенок еще был в утробе матери, однажды в воскресенье мать его вошла в церковь во время пения святой литургии. И стояла она с другими женщинами в притворе, когда должны были приступить к чтению святого Евангелия и все стояли молча, младенец начал кричать в утробе матери. Перед тем, как начали петь Херувимскую песнь, младенец начал вторично кричать. Когда же иерей возгласил: «Вонмем, святая святым!» - младенец в третий раз закричал. Когда наступил сороковой день после рождения его, родители принесли ребенка в церковь Божию. Иерей окрестил его именем Варфоломей. Отец и мать рассказывали иерею, как их сын, еще в утробе матери, в церкви три раза прокричал: «Не знаем, что означает это». Иерей сказал: «Радуйтесь, ибо будет ребенок сосуд избранный Бога, обитель и слуга Святой Троицы».
2- У Кирилла было три сына: Стефан и Петр быстро изучили грамоту, Варфоломей же не быстро учился читать. Отрок со слезами молился: «Господи! Дай мне выучить грамоту, вразуми меня». Печалились родители его, огорчался учитель. Все печалились, не ведая высшего предначертания Божественного промысла, не зная, что хочет Бог сотворить. По усмотрению Бога нужно было, чтобы от Бога книжное учение он получил. Скажем, как научился он грамоте/ Когда он послан был отцом своим искать скот, он увидел некоего черноризца, на поле под дубом стоящего и молящегося. Когда кончил молиться старец, он обратился к Варфоломею: «Что хочешь, чадо?» Отрок же сказал: «Душа желает знать грамоту. Учусь я грамоте, но не могу ее одолеть. Святой отче, помолись, чтобы смог я научиться грамоте». И ответил ему старец: «О грамоте, чадо, не скорби; с сего дня дарует тебе Господь знание грамоты». С того часа он хорошо знал грамоту.
3- возникновение монастыря;
преодоление трудностей, чудеса;
характер Сергия.
Раб Божий Кирилл прежде обладал большим именем в Ростовской области, был он боярином, владел большим богатством, но к концу жизни впал в бедность. Скажем и о том, почему он обнищал: из-за частых хождений с князем в Орду , из-за набегов татарских, из-за даней тяжких ордынских. Но хуже всех этих бед было великое нашествие татар, и после него продолжалось насилие, потому что княжение великое досталось князю Ивану Даниловичу, и княжение Ростовское отошло к Москве . И многие из ростовцев москвичам имущество свое поневоле отдавали. Из-за этого Кирилл переселился в Радонеж .
Сыновья Кирилла, Стефан и Петр, женились; третий же сын, блаженный юноша Варфоломей, не захотел жениться, а стремился к иноческой жизни.
Стефан же немного лет пожил с женой, и жена его умерла. Стефан же вскоре оставил мир и стал монахом в монастыре Покрова Святой Богородицы в Хотькове . Блаженный юноша Варфоломей, пришедши к нему, просил Стефана, чтобы тот пошел с ним искать место пустынное. Стефан, повинуясь, пошел вместе с ним.
Обошли они по лесам многие места и наконец пришли в одно место пустынное, в чаще леса, где была и вода. Братья осмотрели место и полюбили его, а главное - это Бог наставлял их. И, помолившись, начали они своими руками лес рубить, и на плечах своих они бревна принесли на выбранное место. Сначала они себе сделали постель и хижину и устроили над ней крышу, а потом келью одну соорудили, и отвели место для церкви небольшой и срубили ее.
И освящена была церковь во имя Святой Троицы. Стефан недолго прожил в пустыни с братом своим и увидел, что трудна жизнь в пустыни - во всем нужда, лишения. Стефан ушел в Москву, поселился в монастыре Богоявления и жил, весьма преуспевая в добродетели.
И в то время Варфоломей хотел принять пострижение монашеское. И призвал он к себе в пустыньку священника, игумена саном. Игумен постриг его месяца октября в седьмой день, на память святых мучеников Сергия и Вакха . И дано было имя ему в монашестве Сергий. Он был первым иноком, постриженным в той церкви и в той пустыни.
Порой его пугали демонские козни и ужасы, а иногда зверей нападения - ведь много зверей в этой пустыни тогда жило. Некоторые из них стаями и с ревом проходили, а другие не вместе, но по два или по три или один за другим мимо проходили; некоторые из них вдалеке стояли, а другие близко подходили к блаженному и окружали его, и даже обнюхивали его.
Среди них один медведь имел обыкновение приходить к преподобному . Преподобный, видя, что не из злобы приходит к нему зверь, но чтобы взять из еды что-нибудь немного для пропитания себе, выносил зверю из хижины своей маленький кусок хлеба и клал его на пень или на колоду, чтобы, когда придет как обычно зверь, готовую себе нашел пищу; и он брал ее в пасть свою и уходил. Когда же не хватало хлеба и пришедший по обыкновению зверь не находил приготовленного для него привычного куска, тогда он долгое время не уходил. Но стоял медведь, озираясь туда и сюда, упорствуя, как некий жестокий заимодавец, желающий получить долг свой. Если же был у преподобного лишь один кусок хлеба, то и тогда он делил его на две части, чтобы одну часть себе оставить, а другую зверю этому отдать; не было ведь тогда в пустыне у Сергия разнообразной пищи, но только хлеб и вода из источника, бывшего там, да и то понемногу. Часто и хлеба на день не было; и, когда это случалось, тогда они оба оставались голодными, сам святой и зверь. Иногда же блаженный о себе не заботился и сам голодным оставался: хотя один только кусок хлеба был у него, но и тот он зверю этому бросал. И он предпочитал не есть в тот день, а голодать, нежели зверя этого обмануть и без еды отпустить.
Блаженный же все посылавшиеся ему испытания с радостью терпел, за всё благодарил Бога, а не протестовал, не унывал в трудностях.
И потом Бог, видя великую веру святого и большое терпение его, смилостивился над ним и захотел облегчить труды его в пустыни: вложил Господь в сердца некоторым богобоязненным монахам из братии желание, и начали они приходить к святому.
Древняя письменная литература делится на светскую и церковную. Последняя особое распространение и развитие получила после того, как христианство стало занимать все более прочные позиции среди других мировых религий.
Жанры религиозной литературы
Древняя Русь обретала свою письменность вместе с которые были привезены из Византии греческими священниками. Да и первая славянская азбука, как вы знаете, была разработана солунскими братьями, Кириллом и Мефодием. Поэтому именно церковные тексты стали тем по которому наши предки постигали книжную премудрость. К жанрам древней религиозной литературы относились псалмы, жития, молитвы и проповеди, церковные легенды, поучение и повесть. Некоторые из них, например повесть, впоследствии трансформировались в жанры светских произведений. Другие же остались строго в церковных рамках. Давайте разберемся, что такое житие. Определение понятия следующее: это произведения, посвященные описанию жизни и деяний святых. Речь не идет только об апостолах, продолживших проповедническую деятельность Христа после его смерти. Героями житийных текстов становились мученики, прославившиеся высоконравственным поведением и пострадавшие за веру.
Характерные признаки жития как жанра
Отсюда следует первый отличительный признак того, что такое житие. Определение включало в себя некоторое уточнение: во-первых, оно составлялось о реальном человеке. Автор произведения должен был придерживаться рамок настоящей биографии, но обращать внимание именно на те факты, которые бы указывали на особую святость, избранность и подвижничество святого. Во-вторых, что такое житие (определение): это рассказ, составленный для прославления святого в назидание всем верующим и неверующим, дабы они вдохновлялись положительным примером.
Обязательной частью повествования были сообщения о чудесной силе, которой Бог наделял самых верных своих служителей. Благодаря Божьей милости, они могли исцелять, поддерживать страждущих, совершать подвиг смирения и подвижничества. Так авторами рисовался образ идеального человека, но, вследствие этого, многие биографические сведения, подробности частной жизни опускались. И, наконец, ещё одна отличительная черта жанра: стиль и язык. Здесь много обращений, слов и выражений с библейской символикой.
Исходя из вышесказанного, что такое житие? Определение можно сформулировать так: это древний жанр письменной литературы (в отличие от устного народного творчества) на религиозную тему, прославляющий деяния христианских святых и мучеников.
Жития преподобных
Житийные произведения долгое время были самыми популярными в древней Руси. Писались они по строгим канонам и, по сути, раскрывали смысл человеческой жизни. Одним из самых ярких образцов жанра является «Житие преподобного Сергия Радонежского», изложенное Епифанием Премудрым. Тут есть все, что должно быть в этого типа: герой происходит из благочестивой семьи праведников, послушных воле Господней. Божий промысел, вера и молитвы поддерживают героя с детства. Он кротко переносит испытания и уповает только на Божью милость. Осознав важность веры, свою сознательную жизнь герой проводит в духовных трудах, не заботясь о материальной стороне бытия. Основу его существования составляют посты, молитвы, укрощение плоти, борьба с нечистым, аскетизм. Жития подчеркивали, что их персонажи не боялись смерти, исподволь готовились к ней и принимали свой уход с радостью, так как это позволяло их душам встретиться с Богом и ангелами. Заканчивалось произведение, как и начиналось, славословием и восхвалением Господа, Христа и Духа Святого, а также самого праведника - преподобного.
Перечень житийных произведений русской литературы
Перу русских авторов принадлежит около 156 текстов, относящихся к жанру жития. Первые из них связаны с именами князей Бориса и Глеба, предательски убитых своим же братом. Они же стали и первыми русскими христианскими мучениками-страстотерпцами, канонизированными православной церковью и считающимися заступниками государства. Далее были созданы жития князя Владимира, Александра Невского, Дмитрия Донского и многих других видных представителей земли русской. Особое место в этом ряду занимает жизнеописание протопопа Аввакума - непокорного вождя старообрядчества, написанное им самим во время пребывания в Пустозерском остроге (17 век). По сути, это первая автобиография, рождение нового
Житие как жанр древнерусской литературы
В 11-начале 12 века создаются первые жития 2 жития Бориса и Глеба, Житиё Феодосия Печерского, Антония Печерского (до настоящего времени не сохранилось).
Их написание было важным шагом в идеологической политике Русского государства.
В то время, когда были созданы эти жития, русские князья настойчиво добивались у константинопольского патриарха права на канонизацию своих, русских святых, так как это бы повысило авторитет русской церкви.
Первым и важным условием канонизации святого являлось создание жития этого святого.
Здесь приведём пример жития Бориса и Глеба, Феодосия Печерского.
Оба жития написаны Нестором.
Эти жития относятся к 2 агиографическим типам - жития-мартирия (рассказа о мученической смерти святого) и монашеского жития, в котором повествуется обо всём жизненном пути праведника, его благочестии, аскетизме, творимых им чудесах и др.
При написании жития Нестор учёл все требования, которые предъявляются к агиографическому канону. Конечно, он был знаком с переводными византийскими житиями, но проявил такую художественную самостоятельность, что стал одним из выдающихся древнерусских писателей.
Особенности жанра жития первых русских святых
«Чтение о Борисе и Глебе» начинается с введения в историю всего человеческого рода: сотворение Адама и Евы, их грехопадение, обличение «идолопоклонства» людей, воспоминание об учении и распятии Иисуса Христа, который пришёл для того, чтобы спасти весь род человеческий,как стали проповедовать новое учение апостолы и как восторжествовала новая вера.
Нестор рассказал о подробности крещения Руси князем Владимиром. И этот акт он описал как самый радостный и торжественный: все русские люди спешат принять христианство, и ни один из них не противится и даже не говорит вопреки воле самого князя, и сам Владимир радуется, так как видит «новую веру» новообращенных христиан. Итак, вот как описаны события, произошедшие до злодейского убийства Бориса и Глеба Святополком. Нестор показал, что Святополк действует по козням дьявола.
Историческое введение в житиё обязательно для того, чтобы показать единство мирового исторического процесса: события, произошедшие на Руси- лишь частный случай борьбы бога и дьявола, и любому поступку, про который рассказывает Нестор, он подыскивает аналогию, прообраз в прошлой истории.
Бориса Нестор сравнивает с библейским Иосиофом, который тоже пострадал из-за зависти братьев.
Если сравнить житиё с летописью, то можно увидеть, что в летописи ничего не говорится о детстве и юности Бориса и Глеба.
В житии же, согласно правилу агиографического жанра, Нестор рассказывает, как ещё отроком Борис постоянно читал жития и мучения святых» и мечтал сподобиться такой же мученической кончины. В летописи нет упоминания о браке Бориса, а в житии Борис стремится избежать брака, но женится лишь по настоянию отца. В летописи проглядывают живые человеческие отношения: Святополк привлекает киевлян на свою сторону тем, что раздаёт им дары(«именье»), их берут неохотно, потому что в войске Бориса находятся те же самые киевляне, а они опасаются братоубийственной войны: Святополк может поднять киевлян против их родичей, ушедших в поход с Борисом. Все эти эпизоды в летописи выглядят живо, жизненно, а в «Чтении» они совсем отсутствуют.
В житии показано, что Глеб не понимает, за что он должен умереть. Беззащитная юность Глеба очень изящна и трогательна. Даже когда убийца «взял святаго Глеба за честную главу», тот «молчаше, акы агня незлобиво, весь бо ум имяще к богу и воззрев на небо моляшеся».
Вот ещё одна особенность агиографического жанра- абстрагированность, избежание конкретности, живого диалога, имён, даже живых интонаций в диалогах и монологах.
В описании убийства Бориса и Глеба тоже отсутствуют яркие краски, показано только моление, причём ритуальное, торопят убийц «кончать своё дело».
Итак, подведём итог: Агиографическому жанру присущи холодная рассудочность, осознанная отрешённость от конкретных фактов, имён, реалий, театральность и искусственная патетика драматических эпизодов. Наличие таких элементов описания жития святого, как его детство, юность, набожность, строгость, в которой он держал себя, аскетизм, соблюдение поста, постоянное чтение псалмов, молитвы Всевышнему.