Сочинение
Родился Анри-Рене-Альберт-Ги де Мопассан в 1850 г. на севере Франции, в Нормандии – стране живописных лугов и полей. По натуре своей Мопассан не был ни пессимистом, ни мизантропом. Жизнь Мопассан любил глубоко, сильно, страстно.
Мопассан был из дворянской семьи. Он усвоил и переосмыслил флоберовские традиции. Творческий путь интенсивный, но короткий. Всего несколько романов: «Жизнь», «Милый друг», «Пьер и Жан» и другие. Был он и мастером новеллы: «Пышка», «Иветта», короткие «Отец Симон», «Лунный свет», «Мой дядюшка Жюль».
Мопассан – создатель замечательных образцов лаконичной, точной, выразительной французской прозы, придавал очень большое значение слову. Подобно Флоберу, Мопассан избегал повторения слов, заботился об экономности выразительных средств.
Природа художественного метода Мопассана была сложной. Продолжая лучшие литературные традиции реализма прошлого, он оказался не свободным и от некоторого влияния натурализма.
Поэтому, наряду со своеобразными реалистическими произведениями, есть у него и значительно более слабые и по идейному значению и по художественной форме.
Мопассан прожил 42 года. Последние 3-4 года не мог писать. Он сошёл с ума, говорил, что на мозг давит Эйфелева башня. Поэтому создания последних лет жизни писателя значительно уступают тем, которые были написаны в пору расцвета его таланта. И всё-таки можно смело утверждать, что реалистические тенденции были ведущими в его творчестве.
Известность пришла к Мопассану в 1880 г. после опубликования его новеллы \"Пышка\", первого свидетельства его творческой зрелости. Новеллы и принести ему славу замечательного французского рассказчика.
Многочисленные новеллы его весьма разнообразны по темам, по интонации (то печальной, то веселой; то ироничной, то злой), по жанровым признакам. Но большинство их так же, как и романы, объединяет мысль об уродливости многих форм действительности, объединяет тоска по красоте человеческих отношений.
Пространных описаний у него не бывает никогда. Не бывает и пространных характеристик. Сущность человека, идея прозведения вытекают из поведения, поступков действующих лиц. Главное для писателя – отобрать обстоятельства, изобразить ситуацию, в которой действуют герои.
Значительное место в творчестве писателя занимают романы. К роману Мопассан и обратился потому, что стремился отразить больше жизненных явлений, показать всякого рода людей. Сами возможности этого жанра позволили сделать более широким социальный фон изображаемых событий, ввести более разнообразный круг действующих лиц. Темы их часто значительно более широкие, чем в новеллах, круг проблем разнообразен.
В каждый из своих романов Мопассан вносил и новые темы и особые приёмы их раскрытия, что и определило жанровое отличие их друг от друга.
Умер Ги де Мопассан в 1893 г. после нескольких лет тяжелой болезни, от которой его не смогли спасти ни усилия врачей, ни самоотверженная любовь матери.
Известность пришла к Мопассану в 1880 г. после опубликования его новеллы \"Пышка\", первого свидетельства его творческой зрелости. Новеллы и принести ему славу замечательного французского рассказчика. Многочисленные новеллы его весьма разнообразны по темам, по интонации (то печальной, то веселой; то ироничной, то злой), по жанровым признакам. Но большинство их так же, как и романы, объединяет мысль об уродливости многих форм действительности, объединяет тоска по красоте человеческих отношений.
Мастерство Мопассана как художника проявилось в том, что обладая необыкновенно тонкой наблюдательностью, умением отбирать яркие \"говорящие\" факты, умением обобщать, типизировать, – он сумел в маленьких новеллах, на небольшом материале раскрыть большие темы, сделать важные социальные обобщения.
Пространных описаний у него не бывает никогда. Не бывает и пространных характеристик. Сущность человека, идея новеллы вытекают из поведения, поступков действующих лиц. Главное для писателя – отобрать обстоятельства, изобразить ситуацию, в которой действуют герои.
Новелла «Папа Симона» почти наивна. Речь о мальчике-полусироте. Он живёт в деревне с матерью, за него некому заступиться, мальчишки его дразнят. Внезапно за него заступается кузнец и становится его другом, а кузница любимым местом. Молодой приезжий однажды провожает его, видит мать, говорит спасибо и уходит. Пока мать одна, на неё смотрят косо. Она работящая. Появление кузнеца, который испытывает к Мари симпатию, всё меняет. Постепенно все начинают говорить о ней иначе, как о порядочной женщине. Когда кузнец открыто ухаживает за матерью Симона, говорит о помолвке, вся деревня счастлива. Общественное мнение способно меняться.
Большую роль в новеллах Мопассана играет рассказчик. Введение рассказчика – не новый приём, изобретенный Мопассаном. У Мопассана рассказчик придаёт повествованию живой характер, помогает создавать впечатление достоверности того, о чём говорится. Очень часто он вспоминает свою историю по поводу какого-либо происшествия, взволновавшего его собеседника.
Композиция его новелл очень искусна. Большую роль в них играет развязка, которую Мопассан всегда разнообразит, неизменно стремясь к тому, чтобы заинтриговать читателя, но и для того, чтобы направить его мысль на понимание идейного смысла новеллы. Иногда развязки в точном смысле этого слова в новеллах вообще нет. Читатели должны сами предложить её.
В новелле «Ожерелье» важна развязка. В основе абсолютная случайность. Новелла начинается с утверждения, что иногда в чиновничьих скучных семьях появляется удивительная женщина, чтобы блистать в высшем свете. И мадам Фурестье из этой породы. Она молода, хороша собой. Муж однажды приносит 2 билета на бал, находятся деньги на бальное платье. Назавтра бал, и женщина говорит, что без украшения никак не пойти. Она вспоминает о подруге, приезжает и та даёт ей ларчик. Мадам Фурестье выбирает бриллиантовое ожерелье. Все на балу в восторге. Они возвращаются домой, а ожерелья нет. С утра объезжают все магазины, приобретают ожерелье, залезая в огромные долги. Проходит 10 лет. За это время долг выплатили, мадам довольствовалась самыми минимальными возможностями. Подруги встречаются вновь. Мадам Фурестье рассказывает о том, что произошло. И выясняется, что ожерелье было поддельное. Дальше идёт переосмысление…Что же истинная ценность? Эта тяжкая, безрадостная жизнь честного безупречного семейства, или ожерелье, которое 10 лет всё равно считалось поддельным?
Не во всех своих новеллах Мопассан оказался реалистом. В некоторых из них он проявляет себя как художник, поставляющий забавные анекдотики с эротическим содержанием. Таковы новеллы-анекдоты \"Болезнь Андре\", \"Дело г-жи Люно\", \"Мудрец\", \"Задвижка\", \"Усы\", \"Кивок головой\", \"Встреча\", \"Незнакомка\", \"Неосторожность\", \"Преступление, раскрытое дядюшкой Бонифасом\",\"Ржавчина\" и др.
В них и сказался натурализм Мопассана: отсутствие социальных обобщений, внимание не к общественным сторонам жизни и характера человека, а лишь к его физиологической сущности. Построены они на острой \"пикантной\" ситуации и предназначены для того, чтобы развлекать читающую публику, а не волновать умы и сердца.
Есть у него целая группа новелл, в которых отражены мистические ощущения, патологические чувства, какое-то особое восприятие мира (\"Страх\", \"Ночь\", \"Видение\", \"Он?\", \"Орля\", \"Кто знает?\", \"Покойница\" и др.). Они были рождены очевидно, теми болезненными настроениями, которые иногда тревожили писателя и развились в последствии в тяжёлое психическое заболевание.
Интересно, что в этих новеллах, представляющих собой не что иное, как описание галлюцинаций, кошмаров, преследующих рассказчиков, очень часто выражается сомнение самого рассказчика в реальности всего изображенного. Подобные сомнения могли быть высказаны только здоровым человеком. Художник-реалист, Мопассан не хотел уступить своей болезни. Но иногда был не в силах бороться нею, и тогда появлялись подобные новеллы.
Анализ романа Мопассана «Жизнь»
В 1883 году вышел первый роман Мопассана, «Жизнь», заслуживший высокую оценку Тургенева и Льва Толстого. Героиня романа Жанна – один из привлекательнейших женских образов в творчестве Мопассана. Однако те страдания, на которые обречена Жанна, отнюдь не ограничиваются причинами личными и семейными, а восходят к общим историко-социальным предпосылкам.
Беспрестанные несчастья, обрушивающиеся на Жанну, – смерть матери, второго ребенка, мужа, отца – обостряют одиночество героини романа и заставляют ее особенно мучительно переживать процесс постоянной утраты своих дорогих иллюзий. Женщина эпохи романтизма, Жанна любит жить в мечтах, к чему ее так располагает размеренный и сонный поместный быт. Ни монастырское воспитание, ни семья не подготовили ее для жизни деятельной. Девушкой Жанна живет иллюзиями об ожидающем ее празднике жизни, прекрасном, как восход солнца, иллюзиями о великой любви, которая выпадет на ее долю, о счастливом супружестве. Став матерью, она живет иллюзиями о сыне, будущем великом человеке… Как только одни из этих иллюзий погибали, на смену им приходили другие, чтобы погибнуть в свой черед. Рождение иллюзии, за которую Жанна цепляется, как бы находя в ней смысл своего существования, и утрата ее – в этом проходит вся ее жизнь.
Хотя Мопассан и в некоторых предшествовавших рассказах уже говорил о том, как часто присуще людям жить иллюзиями и утрачивать их, нельзя думать, что в своем романе он только и хотел доказать, что в рождении и гибели иллюзий состоит все человеческое существование. Мопассан показал, что такого рода жизнь типична для Жанны как собирательного образа прекрасных в своем роде, но бездеятельных, инертных женщин из дворянско-поместной среды. Тот читатель, который легко поддается очевидному состраданию Мопассана к его героине, убежден, что писатель только любит ее и никогда ни в чем не осуждает. Однако это заключение неверно, ибо оно сделано без учета той скрытой иронии, которая всегда присуща произведениям Мопассана, написанным в объективной манере. Мопассан действительно любит Жанну, любит всю прелесть ее женского облика и, в частности, ту ее высокую человечность, которая еще не изуродована буржуазными влияниями, а, напротив, мужественно противостоит им. Но все это не исключает критического отношения писателя к Жанне, которое нетрудно уловить в ряде эпизодов романа и которое нарастает к его финалу.
Демократизм Мопассана, часто побуждавший его в изображении жизненных явлений придерживаться народных оценок, народной мудрости, ясно проявляется и в этом романе. «А что бы вы сказали, – говорит Розали в ответ на жалобы Жанны, – если бы вы должны были вставать каждый день в шесть часов утра и ходить на поденщину? Однако ведь много таких женщин, которые вынуждены делать это, а когда они становятся старыми, то помирают от нищеты». Какая резкая и беспощадная правда в этих словах! Немало было горестей у Розали, но от всех горестей ее исцеляла работа, и в отличие от Жанны она воспитала своего сына не в безделье, а в здоровом крестьянском труде.
Последней надеждой нищенской жизни Жанны станет внучка, ребёнок Поля от умершей любовницы.
Как приговор самого Мопассана над праздной и бездеятельной жизнью дворянства и даже над лучшими его представителями, какими в романе были Жанна и ее отец, как приговор, основанный на народной мудрости, звучат заключительные слова романа, произнесенные тою же Розали: «Жизнь, что ни говорите, не так хороша, но и не так плоха, как думают».
Ги де Мопассан (фр. Guy de Maupassant), полное имя - Анри-Рене-Альбер-Ги де Мопассан (фр. Henry-René-Albert-Guy de Maupassant). Родился 5 августа 1850 года в замке Миромениль - умер 6 июля 1893 года в Пасси, Париж. Французский писатель, автор многих знаменитых рассказов, романов и повестей.
Ги де Мопассан родился 5 августа 1850 года в замке Миромениль около города Дьепа (департамент Сена Приморская).
Его отец - Гюстав де Мопассан, - принадлежавший к аристократическому лотарингскому роду, осевшему в Нормандии, взял в жены Лауру ле Пуатвен. Мопассан с детства отличался прекрасным здоровьем, хотя его мать, приятельница Флобера, всю жизнь мучалась неврозами, а младший брат, по профессии врач, умер в лечебнице для душевнобольных.
Проучившись недолго в семинарии, Мопассан, после изгнания из неё, перешёл в руанский лицей, где и окончил курс обучения. Во время учёбы в лицее он зарекомендовал себя способным учеником, увлечённым поэзией и театральным искусством. В этот период времени Мопассан близко сходится с Луи Буйе - поэтом и смотрителем руанской библиотеки и, особенно, с Флобером, который стал наставником юноши. Окончив лицей в 1869 году и посоветовавшись с матерью и Флобером, он отправился в Париж, чтобы приступить к изучению права. Разразившаяся война нарушила все планы.
Пройдя Франко-прусскую войну простым рядовым, Мопассан пополнил своё образование чтением и особенно пристрастился к естествознанию и астрономии. Чтобы устранить тяготевшую над ним опасность наследственного недуга, он усиленно работал над своим физическим развитием.
Разорение, постигшее его семью, заставило Мопассана поступить чиновником в морское министерство, где он пробыл около десяти лет. Мопассан тяготел к литературе. Больше шести лет Мопассан, тесно сблизившийся с Флобером, сочинял, переписывал и рвал написанное; но в печати он решился выступить, только когда Гюстав Флобер признал его произведения достаточно зрелыми и стилистически целостными.
Первый рассказ Мопассана вышел в свет в 1880 году вместе с повестями , Алексиса, Сеара, Энника и Гюисманса, в сборнике «Les soirées de Médan». Начинающий писатель поразил своей новеллой «Пышка» (фр. Boule de suif) литературные кружки, проявив тонкую иронию и большое искусство сжатой и вместе с тем насыщенной, яркой характеристики.
В том же году Мопассан выпустил сборник поэзии «Стихотворения»(«Des vers») (1880), в котором особенно замечательны стихотворения «Le mur», «Au bord de l’eau», «Désirs» и «Vénus rustique». Помещённый там же драматургический опыт в стихах («Histoire du vieux temps») позволил Мопассану стать хроникером в газете «Голуа»(«Gaulois»); чиновную службу писатель в это время оставил.
Хотя Мопассан в начале своей литературной деятельности и прослыл последователем Золя, он далеко не был сторонником «натуралистической» школы, признавая её узкой и односторонней.
В предисловии к роману «Pierre et Jean» Мопассан осуждает доктринёрский реализм и основным положением своей эстетики ставит искусство, ясно и убедительно воспроизводить перед читателем свои субъективные взгляды на явления действительности. Достоинство творчества заключается, по мнению Мопассана, не столько в завлекательности фабулы, сколько в искусном сопоставлении явлений обыденной жизни, иллюстрирующих основную тенденцию произведения.
Мопассан за одиннадцать лет создал целый ряд сборников небольших повестей, обозначенных в заголовке по имени первого рассказа (до 16 томов); в то же время им написаны крупные романы: «Жизнь» (Une vie)(1883), «Милый друг» (Bel Ami)(1885), «Монт-Ориоль» (1887), «Пьер и Жан» (Pierre et Jean) (1888), «Сильна как смерть» (Fort comme la mort)(1889) и «Наше сердце»(Nôtre coeur) (1890), равно как и описания пережитого и передуманного за время экскурсий: «Под солнцем» (Au Soleil) (1884);«На воде» (Sur l’eau) (1888) и «Бродячая жизнь»(La vie errante) (1890). Эти произведения позволили Мопассану занять одно из первых мест в новейшей французской новеллистике. Лучшие французские критики единогласны в восторженных отзывах о Мопассане.
По словам Эмиля Золя, он удовлетворяет все умы, затрагивая всевозможные оттенки чувств, и стал любимцем публики потому, что обладал добродушием, глубокой, но незлобивой сатирой и бесхитростной веселостью. Жорж Леметр называет Мопассана писателем классическим. В России Мопассан в литературной среде издавна пользуется добрым расположением, благодаря почину Тургенева; он узнал о Мопассане от Флобера и ставил его как повествователя непосредственно вслед за графом .
Не менее сочувственно к творчеству Мопассана относится и сам Толстой, посвятивший характеристике его произведений целую статью в XIII томе собрания своих сочинений. По мнению Льва Толстого, «едва ли был другой такой писатель, столь искренно считавший, что все благо, весь смысл жизни - в женщине, в любви… и едва ли был когда-нибудь писатель, который до такой ясности и точности показал все ужасные стороны того самого явления, которое казалось ему самым высоким и дающим наибольшее благо жизни».
Произведения Мопассана имели большой успех; его заработок достигал 60 тыс. франков в год. Мопассан считал своим долгом финансово поддерживать мать и семью брата. Чрезмерное умственное напряжение быстро подорвало здоровье писателя.
Кроме того, Мопассан заболел тяжелейшей болезнью - сифилисом. С 1884 года он подвергается нервным припадкам; по мере возрастания разочарованности и ипохондрии он впадает в беспокойный идеализм, терзается потребностью найти ответ на то, что ускользает от чувств. Это настроение находит себе выражение в ряде повестей, в том числе и в «Орля» (Horla).
Восстановить нарушенное душевное спокойствие Мопассана не помогают ни светские успехи, ни сотрудничество в «Revue des Deux Mondes», ни успех на сцене Gymnase комедии «Musotte», ни получение академической премии за комедию «La Paix du ménage». В декабре 1891 года нервные припадки довели его до покушения на самоубийство; в лечебнице душевнобольных близ Пасси Мопассан сначала возвращался к сознанию, но затем припадки стали повторяться чаще. Смерть наступила от прогрессивного паралича мозга.
В русском переводе сочинения Мопассана появлялись неоднократно в журналах, а в 1894 году изданы и особым собранием (2-е изд. 1896). К XII тому приложена характеристика Мопассана, принадлежащая С. А. Андреевскому, и статьи о Мопассане Леметра, Думика и Золя. Мопассан всегда с большой брезгливостью оберегал свою интимную жизнь от посторонних; подробности его жизни мало известны и не дают материала для сколько-нибудь точной и подробной биографии.
Интересные факты про Ги де Мопассана:
Ги де Мопассан часто обедал в ресторане на Эйфелевой башне: таким образом он прятался от «безобразного скелета» - поскольку это было единственное место в Париже, откуда её не было видно.
Говард Филлипс Лавкрафт в своем знаменитом эссе "Сверхъестественный ужас в литературе" (1927) дал творчеству Мопассана чрезвычайно высокую оценку: "Ужасные истории могучего и циничного Ги де Мопассана, написанные, когда душевная болезнь уже начинала овладевать им, стоят особняком, будучи скорее болезненными плодами реалистического ума в патологическом состоянии, чем продуктами здорового воображения, естественно расположенного к фантазиям и восприятию нормальных иллюзий неведомого мира.
Тем не менее они представляют собой большой интерес,с великолепной силой предлагая нам необъятность безымянных ужасов и безостановочное преследование несчастного человека страшными грозными представителями внешней тьмы. Из этих рассказов "Орля" считается шедевром. Речь идет о появлении во Франции невидимого существа, которое живет на воде и молоке, управляет чужим разумом и как будто представляет собой головной отряд орды внеземных организмов, явившихся на землю, чтобы покорить человечество, и это напряженное повествование не имеет равных в своем роде".
Романы Ги де Мопассана:
Жизнь (1883)
Милый друг / Bel Ami (1885)
Монт-Ориоль (1887)
Пьер и Жан / Pierre et Jean (1888)
Сильна как смерть / Fort comme la mort (1889)
Наше сердце / Notre coeur (1890)
Огонь желания (незаконченный)
Чуждая душа (незаконченный)
Ангелюс (незаконченный)
Новеллы Ги де Мопассана:
Пышка
В деревне
Заведение Телье / La Maison Tellier
Буатель
История служанки с фермы
В семье/En famille
Мадемуазель Фифи
Госпожа Батист
Марокка
Кровать
Сумасшедший?
Слова любви
Парижское приключение / Une aventure parisienne
Опыт любви
Две знаменитости
Перед праздником
Плакальщицы
Прогулка верхом
Хитрость
Два друга
Вор
Нормандская шутка
Менуэт
Пьеро
Орля
Иветта
Ожерелье
Мать уродов
Отец Симона
Лунный свет
Жюли Ромен
Бесполезная красота
Оранжерея
Оливковая роща
Утопленник
Испытание
Муха
Маска
Портрет
Советы бабушки
Дуэль
Новогодний подарок
Усталость
Двадцать пять франков старшей сестры
Дело о разводе
Петух пропел
Коко
Сёстры Рондоли
Господин Паран
Туан
Подруга Поля
Наследство
Сборники рассказов Ги де Мопассана:
Сказки дня и ночи
Орля
Избранник г-жи Гюссон
Лунный свет / Clair de lune
Рассказы Ги де Мопассана:
Преступление, раскрытое дядюшкой Бонифасом
Роза
Отец
Признание
Счастье
Старик
Трус
Пьяница
Вендетта / Une vendetta 1883
Рука
Нищий
Отцеубийца
Малыш
Скала чистиков
Тимбукту
Правдивая история
Прощай!
Воспоминание
Исповедь
На море
Хозяйка
Бочонок
Проклятый хлеб
Зонтик
Самоубийцы
Награждён!
Шали
Возвращение
Брошенный
Взгляды полковника
Мохаммед-бестия
Сторож
Зверь дяди Бельома
Продаётся
Крестины
Шпилька
Вальдшнепы
Сюрприз
Одиночество
У постели
Солдатик
Одиссея проститутки
Французский писатель, получивший известность после публикации новеллы «Пышка» (1880). Служил в морском министерстве (1872...1878) работал в министерстве народного образования (1878...1880).
С мая 1880 года сотрудничал с газетой «Голуаз». Автор около 300 новелл (первый сборник новелл «Заведение Телье» вышел в мае 1881 года). Автор романов «Жизнь» (1883), «Милый друг» (1885), «Монт Ориоль» (1886), «Пьер и Жан» (1887...1888), «Сильная как смерть» (1889), «Наше сердце» (1890) и др.
«Тот, у кого в сердце сохранилось пламя галантности последних столетий, тот окружает женщин глубокой нежностью, мягкой, взволнованной вместе с тем живой. Он любит все, что касается их, что идет от них, любит их самих и все, что они делают. Он любит их туалеты и безделушки, их драгоценности, их хитрость, их наивность, их вероломство, их ложь и их шалости... Он умеет сказать им то, что им нравится, заставить их понять свои мысли и, никогда не шокируя, не задевая их хрупкого и чуткого целомудрия дать им почувствовать затаенное и сильное желание, которое всегда горит в его взгляде, всегда трепещет на его устах, всегда пламенеет в его жилах... Он готов по первому их зову помогать им, защищать их... Он не просит у них ничего, только немного ласкового расположения, немного доверия или интереса к себе, немного благосклонности или хотя бы вероломного лукавства». Гимн французской галантности заканчивается словами: «Для него женщины - украшение мира». Автор этого гимна - классик литературы Ги де Мопассан, считающийся вместе с тем одним из величайших любовником в современной французской истории...
Ги родился 5 августа 1850 года. Его мать, мещанка из разорившейся семьи, Лора Ле Пуатвен, получила знатное имя благодаря союзу с обольстительным Гюставом де Мопассаном, который тогда еще звался просто Мопассаном. Встретив беспечного гуляку Гюстава, Лора заявила: если он хочет ей понравиться, то должен получить титул. Гюстав добился от гражданского трибунала города Руана права добавить к своей фамилии приставку «де». Лора была женщиной умной, властной, отличалась большим умом, но в то же время нервной. Ги всегда испытывал ее влияние как писатель, она всегда руководила им как человеком. Отец же будущего писателя волочился за красотками и пропадал в игорных домах. Он был настоящим денди. Ссоры между родителями стали вспыхивать сразу после свадьбы. В конце концов в 1862 году родители развелись, что для Ги было страшным ударом.
До того, как Гюстав и Лора расстались, они часто приезжали отдыхать в Этрета, деревушку на берегу Саргассового моря.
Вода вдохновляла Ги. Вода - это женщина. Женщина - это вода. Всю свою жизнь Ги сопоставлял воду с женщиной. Летом 1868 года отели Этрета были переполнены. Ги внимательно рассматривает купальщиц. Позже он напишет: «Лишь немногие женщины способны выдержать испытание пляжа. Именно здесь можно полностью их оценить от щиколотки до груди!» В один из вечеров подросток повстречал некую Фанни де Кл., парижанку, наслаждавшуюся прелестями Этрета. Она была хороша, смешлива, благоухала отличными духами. Мальчик желал ее, и глаза его говорили об этом. Он преподнес Фанни стихи... Вечером мальчик с затаенной надеждой отправился к красотке. Очутившись в саду, он услышал взрыв хохота и похолодел от ужаса: Фанни со смехом декламировала стихи юного воздыхателя. Этого издевательства он никогда не простил другим женщинам...
В октябре 1869 года Ги де Мопассана зачислили на факультет права в Париже. 18 июля 1870 года Франция объявила войну Пруссии, и Ги ушел в армию. Он получил назначение во 2-й Интендантский отдел Гавра, но поначалу его отправили в Руан военным писарем.
20 марта 1872 года Мопассан поступил в Париже на службу по снабжению флота, но вскоре он понял, что служба в министерстве такая же кабала, что и военная служба. Он продолжал писать рассказы. В качестве строгого наставника выступал друг его матери выдающийся писатель Гюстав Флобер, автор непревзойденной «Мадам Бовари».
В свободное время Ги устремлялся к Сене. Река была полной противоположностью служебному кабинету. Это было счастьем: и девушка, всякий раз другая, и верная лодка, и старые друзья... Ги был отличным гребцом. Отпуск он проводит в Этрета, у моря. Уже будучи известным писателем, Ги говорил: «Много я видел забавных вещей и забавных девиц в те далекие дни, когда занимался греблей. Я служил, у меня не было ни гроша; теперь я человек с положением и могу выбросить на любой свой минутный каприз крупную сумму. Как просто, как хорошо и трудно было жить - между конторой в Париже и рекой в Аржантейе или Буживале...» Здесь он обрел персонажей своих новелл.
Например, реальность и выдумка в рассказе «Мушка» переплетены теснейшим образом. В одной из речных походов Мопассан соблазнил хрупкую девушку, которую все звали Мушкой. Она стала рулевой лодки и подружкой пятерых членов экипажа. Все шло прекрасно до тех пор, пока не выяснилось, что «рулевая» собралась подарить ребенка пяти папашам. Впрочем, общий мушонок - плод воображения писателя, но все остальное - истинная правда.
В марте 1877 года Мопассан отправил своему другу Роберу письмо, в котором сообщал, что болен и лечится ртутью и йодистым калием. «У меня сифилис, наконец-то настоящий, а не жалкий насморк... нет, нет, самый настоящий сифилис, от которого умер Франциск I. Велика беда! Я горд, я больше всего презираю всяческих мещан. Аллилуйя, у меня сифилис, следовательно, я уже не боюсь подцепить его». Медицина того времени была еще беспомощна и старалась закрывать глаза на недуг, поразивший Доде, Малларме, Тулуз-Лотрека, Гогена, Нерваля, Бодлера, Жюля де Гонкура, Ван-Гога, Ницше, Мане и многих других - всех тех, кого Мопассан в шутку называл наидражайшие сифилитики».
В сентябре-октябре 1879 года Ги предпринял первое путешествие пешком по Бретани. Ему полюбился Конкарно, его чудесный залив и обнесенный стеною тысячелетний город. Ги полной грудью вдыхал запах этого легендарного и страшного края... Бретань оставила у Мопассана подлинное или полувымышленное воспоминание о женщине «не более восемнадцати лет; ее светло-голубые глаза были пронизаны двумя черными точками зрачков...» Большая пышная «грудь стиснута суконным жилетом в виде кирасы»; она ни слова не знает по-французски, со страстью отдается путешественнику и рыдает, когда он уезжает...
Лора Мопассан отдала Ги земельный участок в предместье Этрета. Летом 1883 года он построил там одноэтажное шале с двумя флигелями, соединяющимся деревянным балконом-террасой. В качестве любезного соседа он преподносил груши дочери Оффенбаха. Здесь же он познакомился с красавицей Эрнестиной...
Он хотел назвать свой дом «Заведение Телье». Это вызвало у его посетительниц единодушное возмущение. Одна из них, склонная к сантиментам, предложила свое название: Ла Гийетт. То была его соседка Эрмина Леконт дю Нуи, «элегантная хрупкая смеющаяся блондинка - миленький синий чулок», с которой он незадолго до того познакомился и которой любовался пока без видимых результатов.
Когда Мопассан не работал, не лечился и не занимался греблей, он охотитлся за женщинами - преимущественно молоденькими графинями, посетительницами светских салонов. Он завлекал их, как завлекают птиц, - подражая их пению. Они шли на приманку, хотя и презирали его. Он мстил им, рисуя в своих рассказах. Дамы смеялись, слушая его забавные истории. В рассказе «Булавки» две любовницы одного и того же мужчины бывают у него поочередно и узнают друг о друге благодаря булавкам, которые вкалывают в драпировки. Дело кончается тем, что они встречаются.
- И они продолжают встречаться?
- Как же, дорогой мой, - стали закадычными приятельницами.
- Так, так! А это не наводит тебя на мысль?
- Нет, а на какую?
- Ах ты, балда! Да заставь же их снова по очереди втыкать... булавки.
- О, этот Мопассан! - хохочут возбужденные слушательницы. Потом вдруг выяснилось, что подобную шутку с булавками Ги сыграл с графиней Эстель и ее кузиной Марией. Восторг графинь сменился негодованием.
В 1884 году Мопассан писал из Канн одной красивой даме: «...я вспоминаю о других особах, с которыми люблю беседовать. С одной из них вы, кажется, знакомы? Она не преклоняется перед властелинами мира, она свободна в своих мыслях (по крайней мере, я так полагаю), в своих мнениях и в своей неприязни. Вот почему я так часто думаю о ней». И дальше он весьма лестно изобразил ее: «Ее ум производит на меня впечатление порывистой, непринужденной и обольстительной непосредственности. Это шкатулка с сюрпризом. Она полна неожиданностей и проникнута каким-то необычным очарованием». Короче, Ги хотел «через несколько дней поцеловать пальцы этой дамы» - традиционная фраза, имеющая для него особый смысл, и он посвятил ей «все, что в нем есть хорошего и приятного...»
Егo избранница - настоящая графиня, урожденная принцесса Пиньятелли ди Чергариа, дочь герцога ди Режина и благочестивой римлянки, жена графа Феликса Николаса Потоцкого, атташе при австро-венгерском посольстве. Эта чета космополитов - истые парижане. Потоцкие богаты, любят роскошь. Их пышный особняк на авеню Фридлянд, 27, называли Польским кредитом» из-за постоянно кишащей там толпы попрошаек, нашедших себе пристанище во Франции. Эммануэла Потоцкая - Сирена - очаровательная хозяйка салона. Супруги не считали нужным скрывать свой разрыв, хотя и сохранили «приличия». Ги познакомился с сумасбродной графиней через своего друга Жоржа Леграна в 1883 году - еще до того, как был напечатан роман «Жизнь». Мопассан писал пылкой Эммануэле: «Я в восторге. «Жизнь» великолепно расходится. Ничто не могло принести мне большего удовлетворения, чем этот успех. А знаете ли вы, что я в огромной мере обязан вам этим успехом? И на коленях я хотел бы отблагодарить вас». Решительная, независимая, взбалмошная, опасная, зажигательная и холодная наркоманка - такова была эта графиня.
И этот флирт - непрерывная кадриль из разрывов, возвратов, малодушия, примирений, капризов - развивался, подкрепляемый настоящей дружбой. Разумеется, Ги одновременно вел несколько любовных интриг. Как выражались на Бульварах, «он седлал четверку».
Графиню Эммануэлу Потоцкую Мопассан вывел в романе «Наше сердце» под именем баронессы де Фремин: «...Изящный рот с тонкими губами был, казалось, намечен миниатюристом, а затем обведен легкой рукой чеканщика. Голос ее кристально вибрировал, а ее неожиданные острые мысли, полные тлетворной прелести, были своеобразны, злы и причудливы. Развращающее, холодное очарование и невозмутимая загадочность этой истерической девчонки смущали окружающих, порождая волнение и бурные страсти. Она была известна всему Парижу как самая экстравагантная светская женщина из подлинного света».
Эта прелестная союзница во многом помогла Мопассану. С другой стороны, Ги, несомненно, являлся украшением ее салона, отличавшийся свободными нравами...
В марте 1884 года Ги жил еще в Каннах, очаровательном в своем весеннем наряде, в близлежащем старом поселке на улице Редан. Однажды утром Ги получил послание от неизвестной дамы. «Сударь, я читаю вас и чувствую себя почти счастливой. Вы любите правду природы и находите в ней поистине великую поэзию... Конечно, мне хотелось бы сказать вам много приятных и удивительных вещей, но это трудно сделать. Я тем более сожалею об этом, так как вы достаточно известны, и вряд ли я могу даже мечтать о том, чтобы стать поверенной вашей души, если только душа ваша и в самом деле прекрасна...» Корреспондентка предпочла не называть своего имени.
Мопассан был заинтригован и ответил незнакомке. Между ними завязалась переписка. Он не знал, что она больна чахоткой. Послания Ги были тяжеловаты, он даже пускал в ход шуточки из арсенала гребцов. Она отвечала письмами, полными живости и безрассудства. Корреспондентка вела дневник. Синий чулок - но умирающий синий чулок («у меня нет друзей, я никого не люблю, и меня никто не любит»), отдающий себе отчет в своих возможностях, «талант, который только заявил о себе, и смертельная болезнь» (24 марта). Марии Башкирцевой (Мусе) оставалось жить всего шесть месяцев. Это была русская девушка, капризная и изысканная, несносная и трогательная. Она хотела оставить свой дневник какому-нибудь писателю и думала о Мопассане как исполнителе своего завещания. Мария надеялась с помощью дневника пережить саму себя. Муся сама оборвала переписку: «...Смешно, конечно, клясться вам, что мы созданы понимать друг друга. Вы меня не стоите. Я очень сожалею об этом. Ничего не могло быть приятней для меня, чем признавать за вами все превосходства, за вами или за кем-нибудь иным...»
Несколько лет спустя Ги с одной из своих приятельниц пришел на кладбище в Пасси и остановился у памятника в византийском стиле. То была могила Марии. Мопассан долго глядел сквозь решетку на часовню. Наконец произнес: «Ее надо было засыпать розами...»
Мопассан нередко отождествлял себя со своим героем. «Милый друг - это я», - говорил Ги, смеясь, когда роман его только-только появился в продаже, что стало такой же известной фразой как и знаменитая флоберовская «Мадам Бовари - это я». В своем предисловии к роману Мопассан философствовал: «Я удивляюсь тому, как может для мужчины любовь быть чем-то большим, нежели простое развлечение, которое легко разнообразить, как мы разнообразим хороший стол, или тем, что принято называть спортом. Верность, постоянство - что за бредни! Меня никто не разубедит в том, что две женщины лучше одной, три лучше двух, а десять лучше трех... Человек, решивший постоянно ограничиваться только одной женщиной, поступил бы так же странно и нелепо, как любитель устриц, который вздумал бы за завтраком, за обедом, за ужином круглый год есть одни устрицы...» 
Мопассан назвал «Милым другом» свою первую яхту - символ благосостояния и могущества, приобретенного на деньги от книги.
В романе госпожа Форестье вызывала у главного героя «желание броситься к ее ногам, целовать тонкое кружево ее корсажа, упиваясь благоуханным теплом, исходившим от ее груди». Мопассан тоже встретил в жизни свою «мадам Форестье» - Эрмину Леконт дю Нуи, соседку из Этрета.
В 1886 году Ги приезжал в Этрета несколько раз, ненадолго. Там он снова встретится с Эрминой в утопающем в зелени имении Ла Бикок.
Эта респектабельная женщина, мать чудесного мальчугана Пьера, с которым у писателя сложились прекрасные отношения, жила одна, потому что ее муж, королевский архитектор, почти безвыездно жил в Бухаресте, где был завален заказами. Она страдала, поскольку без ума любила мужа. Однако ее честолюбию льстило ухаживания знаменитого соседа.
Леконт де Нюи писала о новом знакомом: «...Он шепелявит, но манера его разговора столь обаятельна, что скоро забываешь о том, что он страдает дефектом речи. Он неухожен, плохо одет и носит отвратительные старые галстуки».
Эрмина сочиняла. Причем не только ради удовольствия, но и чтобы обеспечить маленького Пьера. Из всех женщин, окружавших Ги, Эрмина пользовалась особым его расположением. Он относился к ней с искренней нежностью.
Письма к Эрмине сохранились. Сперва это живописные, но довольно сдержанные отчеты о путешествиях, заканчивающиеся традиционным «Целую ваши руки», но довольно скоро в конце добавляется: «Целую также ваши ножки».
Это написано на борту яхты «Милый друг» глубокой осенью 1886 года, после упоительного лета, которое подарило им столько счастливых часов... Теперь он мечтал, когда наступит снова благословенное время года (Мопассан обожал тепло), однако до лета было еще далеко, и он осведомлялся, не заглянет ли она в местечко Вильфранш? «Я приехал бы туда на своей яхте повидаться с вами.» Или в Париж, который он, вообще-то говоря, не слишком жаловал, но ради нее готов был потерпеть столичную сутолоку. Пусть только она сообщит дату. «Я тогда устрою так, чтобы мое появление в этом городе совпало с вашим пребыванием в нем».
Надо думать, что Эрмина все же хотела, чтобы правда стала достоянием истории, - и это так характерно для женщины! Вот, например, не уничтоженная ею коротенькая записка от 14 мая 1890 года: «Дорогой друг! Не одевайтесь - мы будем одни. Целую ваши руки. Мопассан».
Можно согласиться с предположениями Мари Леконт дю Нуи: Мопассан начал ухаживать за своей одинокой соседкой точно так же, как он ухаживал бы за всякой другой красивой женщиной. Позже он вошел во вкус потому, что она упорно хранила верность своему архитектору. Вскоре сердце Эрмины смягчилось, и со свойственной женщинам неосмотрительностью она влюбилась в него... В то время, когда он уже разлюбил.
«Удовлетворение желания не оставляет места неизвестности и этим лишает любовь ее главной ценности». Переступив через заветную грань, Мопассан стал для Эмилии просто другом. «Дорогой друг, - обращается он к госпоже Леконт дю Нуи, - спасибо тысячу раз».
Писатель благодарил супругу архитектора за рождественский подарок - булавку для галстука - и послал ей браслет, присовокупив к нему святочную историю его прежней владелицы, некогда красивой и богатой, а теперь «старой, разоренной и жестоко преследуемой судьбой».
Эта новогодняя полуновелла заканчивалась вежливым: «Целую ваши руки». Романист остался верен своим правилам. Любовь, опьянение любовью должны ограничиваться у мужчины периодом ожидания. Каждая победа над женщиной еще раз доказывает нам, что в объятиях у нас все они почти одинаковые...»
Роман «Наше сердце» был последним романом Ги де Мопассана. Эрмина Леконт дю Нуи сразу узнала себя в главной героине романа г-же де Бюрн. Однако некоторые исследователи полагают, что писатель внес в этот образ и черты других своих подруг. Но лишь черты... Главной все-таки остается златовласая русалка с морского побережья.
27 февраля 1883 года в Париже родился от неизвестного отца мальчик Люсьен, которому была дана фамилия его матери Жозефины Литцельман Через двадцать лет, десять лет спустя после смерти Мопассана, одна из ежедневных парижских газет, «Эклер», оповестила читателей, что Мопассан оставил после себя потомство - мальчика и двух девочек.
В 1884 году родилась девочка Люсьенна, а 29 июля 1887 года в Венсенне появилась на свет вторая девочка, Марта Маргарита. Их мать Жозефина Литцельман умерла в 1920 году.
Вероятность тройного отцовства весьма велика, хотя мадам Лора де Мопассан и друг семьи доктор Балестр, лечивший ее, отрицали существование этих детей. Врач Лоры говорил Ломброзо: «Я никогда не слышал, чтобы в семье кто-либо говорил об этих трех детях, мадам де Мопассан никогда не упоминала о них. Мопассан оставил сына, но вам ведь известно, какие обстоятельства мешают назвать его. Между тем это секрет Полишинеля».
Ни доктор Балестр, ни Ломброзо не прибавили к этому ни слова. Возможно, оба они имели в виду маленького Пьера Леконта дю Нуи...
В своем завещании Ги назначил единственной и законной наследницей всего своего состояния племянницу Симону, дочь брата Эрве. Отцу и матери доставалось лишь четверть, гарантированная им законом о наследстве. А ведь Мопассана очень волновала участь незаконнорожденных.
Правда, в то время в высшем обществе было принято бросать незаконнорожденных детей. Женитьба на простой женщине явилась бы, несомненно, катастрофой для Мопассана, который в 1883 году делал все от него зависящее, чтобы проникнуть в общество.
Не следует также упускать из виду, что Мопассан, как и Флобер, был открытым противником брака. Тем не менее Ги несколько раз подвергался этому искушению. Приблизительно в 1887 году Ги встретил у графини де Х. молодую, красивую, сдержанную и изящную женщину. Этой неизвестной даме и адресовано, вероятно, его письмо из Туниса от 19 октября 1887 года: «Со вчерашнего вечера я, как потерянный, мечтаю о вас. Безумное желание увидеть вас снова, увидеть вас сейчас же, здесь, передо мной, внезапно переполнило мое сердце... Не чувствуете ли вы, как оно исходит от меня и реет около вас, это желание?.. А больше всего я хотел бы увидеть ваши глаза, ваши кроткие глаза... Через несколько недель я покину Африку. Я снова увижу вас. Вы приедете ко мне, не правда ли, моя обожаемая? Вы приедете ко мне в...» Продолжение письма, увы, неизвестно.
Возможно, этот брак спас бы его. Но... как заметил доктор Бланш: «Мопассан был слишком большим художником, чтобы жениться...» Герой романа «Монт Ориоль» говорит: «Она не понимала, что этот человек был из породы любовников, но совсем не из породы отцов...»
С Мари Канн Ги был близко знаком еще со времен «Монт-Ориоля». Он приезжал к Мари в Сен-Рафаэль, беседовал о ней с принцессой Матильдой.
Происходя якобы от восточной знати, - говорил Андре Виаль, - Мари ми в действительности была украинской еврейкой». Гонкур же так описывал красавицу: «На диване небрежно расположилась м-м Канн, - большие глаза, обведенные темными кругами, глаза, переполненные негой, свойственной брюнеткам, лицо цвета чайной розы, черная мушка на щеке, насмешливо изогнутые губы, глубокое декольте, открывающее белоснежную шею с голубыми прожилками, и ленивые, расслабленные движения, в которых подчас угадывается лихорадочная страстность. Эта женщина обладает совершенно особым, томным и ироническим обаянием, к которому примешивается необъяснимая обольстительность русских женщин: интеллектуальная извращенность в глазах и наивное журчание голоса...» Мари Канн не замедлила доказать Ги свое любовное расположение, как только оставила Поля Бурже. Она стала официальной любовницей Мопассана и хвасталась, что получила от своего любовника 2500 писем! Правда, многие подвергают эту цифру сомнению.
Женевьева Стро была не менее привлекательна. Вдова Жоржа Бизе, она вышла замуж вторично за адвоката Эмиля Стро. Образованная, живая, умная, с выразительной наружностью каверзного мальчишки, более пикантная, нежели красивая. Ги обольстил хозяйку салона. Он писал молодой вдове, начиная с мая 1884 года: «Я знаю, что совершенно не принято, чтобы дама пришла на обед к холостяку. Но я не совсем понимаю, что в этом неприличного, если дама сможет встретить там женщин, с которыми она близко знакома». Позднее Гонкур утверждал, что мадам Стро бросила бы все ради этого «торговца прозой». Она была, во всяком случае, преданной союзницей Ги.
Часто посещала Мопассана Жанна Маргерит де Саган, законодательница мод, дочь крупного финансиста барона Сейера. Они совершали морские прогулки...
В 1888 году Потоцкая продолжала занимать особое место в жизни Мопассана. Ги пишет ей: «Ведь это должно быть волшебным сном - путешествие с Вами! Я говорю не об очаровании Вашей личности, которое я могу испытывать и здесь... но я не знаю женщины, которая лучше бы воплощала мое представление об идеальной путешественнице...» Однажды Ги и графиня оказались на берегу островка. Потоцкая воскликнула: «Смотрите, какой красивый грот! Он совсем голубой. Совсем как на Капри!.. Ги, подождите меня здесь минутку!» Через некоторое время графиня окликнула его. Он пошел туда, где раздавался звонкий смех. Ее нагое тело белело в мерцающей синеве грота...
На следующий день он написал Потоцкой: «Я люблю тебя, я ищу тебя, я все еще держу твою горячую тень в своих объятиях».
Развязка их отношений трагична: Ги и Потоцкая познали ужасную смерть. Она умерла, покинутая всеми, в Пасси во время фашистской оккупации...
20 октября 1888 года Мопассан отправляется в третье путешествие по Африке. Вероятно, зимой того же года Ги встретился с Аллумой. Он описал эту арабскую женщину в одноименном рассказе, появившемся сразу вслед за приключением. «Глаза ее, загоревшиеся желанием обольстить, той жаждой покорить мужчину, которая придает кошачье очарование коварному взгляду женщины, завлекали меня, порабощали... То была короткая борьба одних взглядов, безмолвная, яростная, вечная борьба двух зверей в человеческом образе, самца и самки, в которой самец всегда оказывается побежденным». Весной 1889 года Мопассан возвратился в Париж.
У писателя была не только тяга к перемене мест. Ни тоска, ни мигрени, ни больные глаза, ни даже работа, ни тайные дети, ни попытки вести иной образ жизни - ничто не могло уменьшить его ненасытное, непреодолимое стремление к женщине. Сколько же их было? Триста? - как он признался в одном из своих рассказов. Или больше? Вероятно, он сам потерял им счет. «Я их коллекционирую. Есть такие, с которыми я встречаюсь не чаще одного раза в год. С другими я вижусь раз в десять месяцев, с третьими - раз в квартал. С некоторыми судьба сталкивает меня только у их смертного одра, с некоторыми - когда они хотят пойти пообедать со мной в кабаре...» Брат Эрмины, которому покровительствовал Ги, заметил: «Я думаю, что Мопассан заводил их с легкостью, поскольку они сами шли навстречу его желаниям». Писатель гордился своей неутомимостью в любви ничуть не меньше, чем своими литературными произведениями. Мопассан часто повторял, что главная причина его успеха у женщин - его ум. «Большинство людей считает, что представители низших слоев общества несравненно лучшие любовники, чем те, кто ведет малоподвижный образ жизни. Я так не считаю, нужно, чтобы у человека были мозги, и только тогда он сможет дать другому человеку высшее наслаждение».
Мопассан всю жизнь искал идеальную женщину. «Я люблю только одну единственную женщину - Незнакомку, Долгожданную, Желанную - ту, что владеет моим сердцем, еще невидимая глазу, ту, что я наделяю в мечтах всеми мыслимыми совершенствами...» Но такой женщины не существует, и он отлично это знал.
И он с беспощадностью признал: «Я никогда не любил». И все же, была ли среди всех его женщин одна - самая ему необходимая? Эрмина? Потоцкая? Мари Канн? Литцельман?
Или «Дама в сером»? Она появилась в жизни Ги одновременно с Мари Канн. В конце июня 1890 года она приходила к Мопассану несколько раз. В марте 1891 года Мопассан встречался с ней в Каннах на вилле. Она появилась и в августе, и в сентябре... Мопассан описал эту женщину: «Все мне нравится в ней. Аромат ее духов опьяняет меня; запах ее тела доводит меня до исступления. Красота ее форм, невыразимая обольстительность ее отказов и согласий возбуждает меня до безумия. Никогда не вкушал я таких радостей, никогда никому не давал подобного наслаждения...»
«Дама в сером» разделяла с ним не только страсть к наркотикам. Ги бахвалится своими пороками, которые она поощряла. Он устраивал праздники, на которых предавался безудержному разгулу. Сколько их было этих ужинов в духе Регентства (время правления порочного Филиппа Орлеанского)? С веселыми дамами, принадлежавшими всем...
Но кто же эта роковая женщина, которая, по мнению помощника Мопассана, ускорила гибель хозяина «своими ухищрениями чрезмерно страстной женщины, никогда не знавшей удовлетворения»?
Жизель д"Эсток, получившая при рождении имя Мари-Поль Дебар. В юности она вместе с подругой преклонялись перед Жанной д"Арк. Девушки стали любовницами. Разразившийся скандал вынудил Мари-Поль переехать в Париж, где она с головой окунулась в водоворот столичной жизни. Маленькая Жизель писала, лепила, рисовала, выступала с лекциями, неизменно привлекавшими журналистов. Ее идеи, истоки которых стоит искать у Жорж Санд, расцвели в среде суфражисток 1900 года.
Первый визит к Мопассану на улицу Дюлон Жизель нанесла скорее всего 10 апреля 1884 года. Он хотел увидеть ее снова. К письму Ги прилагал фотографию, а в ответ она высылала ему свою, на которой изображена обнаженной... Ги послал ей фривольные стихи «Желание фавна» (Той, которая открыла мне любовь):
О, плоть дрожит, вздымается, пьянея,
Душа трепещет, как струна - и вот
Мой разум, вожделеньем пламенея,
Все к новым наслаждениям зовет.
Жизель не скрывала своей склонности к извращениям. Ги поощрял Жизель, считая при этом, однако, что ее эксперименты слишком смелы. Вскоре Ги начал удлинять промежутки между свиданиями. Но они продолжали поддерживать отношения вплоть до 1888 года - в это время здоровье писателя значительно ухудшилось.
Литературная деятельность принесла Ги де Мопассану славу и богатство. К концу жизни у него было четыре виллы и две яхты. Но коварная болезнь подточила его здоровье. В конце жизни у него появились галлюцинации. Он даже пытался однажды перерезать себе горло. Его поместили в одну из парижских психиатрических лечебниц. Сердце Ги де Мопассана перестало биться 6 июля 1893 года в 11 часов 45 минут дня. Последними его словами были: «Тьма! О, тьма!»
Анри-Рене-Альбер-Ги де Мопассан, знаменитый французский писатель, родился в Нормандии в 1850 году. Отец его был из разорившихся дворян, а мать из культурной буржуазной семьи. Возможно, любовь к искусству Мопассан унаследовал от отца. Тот славился своей любовью к музыке, к живописи, к литературе. После рождения Эрве, второго ребенка в семье, супруги разошлись. Мать великого писателя переехала в приморский город Этрет. Ги де Мопассан был очень активным ребенком, он досконально изучил край, в котором провел свое детство. Прекрасно знал жизнь простых крестьян, фермеров и рыбаков, сам любил выходить с ними на море, рыбачить, ставить паруса. Все это нашло свое отражение в его творчестве.
Юность
В 13 лет мальчика отдали в духовную семинарию. Будучи активным и озорным ребенком, он не смог смириться с суровой жизнью семинарии. Ги не раз сбегал оттуда домой и как-то даже написал забавное послание в стихах: «Давно от мира отрешенный», где сказано, что заживо хоронить себя он не собирается, а хочет насладиться всеми прелестями жизни.
В 16 лет парень был отдан в лицей, а в 20 Ги де Мопассан поступил на юридический факультет, но тут разыгралась война. Вместо учебы парня направили на франко-прусскую войну.
Послевоенная жизнь писателя
Жизнь после войны оказалась тяжелой. Ги не мог окончить высшее образование, ему пришлось идти на службу в морское министерство. На жизнь не хватало, молодой писатель еле сводил концы с концами. Службу свою он возненавидел, называл тюрьмой. Начальство его тоже не жаловало, подозрительно относилось ко всем его "литературным пристрастиям". Служба в министерстве вдохновила де Мопассана к новеллам «Наследство», «В лоне семьи» и некоторым другим, высмеивая пошлый мирок мелких чиновников, интриганов и подхалимов.
Творчество
Слава писателя пришла к Ги де Мопассану в 1880 году, после успеха «Пышки» . Благодаря этому он выхлопотал себе 6-месячный отпуск и в полной мере занялся творчеством.
Своими литературными наставниками писатель считал Г.Флобера , Л.Толстого , И. Тургенева . Флобер издавна был другом Мопассана.
Практически все свои произведения де Мопассан написал в период 1880-90 года. Самые знаменитые из них «Жизнь» и «Милый друг» , которые признаны одними из лучших моментов в французской литературе. Это подлинный триумф писателя, прославившегося также большим множеством новелл.
«Милый друг» и «Пышка» - подлинные шедевры де Мопассана, сумевшего создать качественную, «высокую» эротику в литературе.
Роман «Жизнь» это реалистичная, печальная человеческая драма. Это роман, без которого французская литература имела бы сейчас совсем другое лицо.
Ги де Мопассан - реалист. В его произведениях подробное описание жизни и быта людей. Причем людей разных: дворян и простолюдинов, богатых и нищих, образованных и «простых». Ги де Мопассан не боится затрагивать острые, болезненные вопросы нашего общества. Кроме того он хороший психолог. Писатель очень тонко показывает, практически «выворачивает» души своих героев, давая читателю шанс заглянуть туда.
Его герои - настоящие, реальные биологические существа, подверженные основным законам природы.
Смерть
Чрезмерное умственное напряжение сказалось на психике писателя. Ги де Мопассан скончался в 1893 году от паралича мозга.
», 1884). За девять лет опубликовал не менее 20 сборников короткой прозы, во многом близкой натурализму .
Всеевропейская популярность Мопассана обозначила наметившийся в 1880-е гг. закат века романа и возвращение моды на рассказы . Несмотря на это, из-под пера Мопассана вышло также шесть романов.
Биография
Произведения Мопассана имели большой успех; его заработок достигал 60 тыс. франков в год. Мопассан считал своим долгом финансово поддерживать мать и семью брата. Разнузданный образ жизни быстро подорвал здоровье писателя; он заболел неизлечимой в то время болезнью - сифилисом . С 1884 года писателя преследуют нервные припадки; по мере возрастания разочарованности и ипохондрии он впадает в беспокойный идеализм , терзается потребностью найти ответ на то, что ускользает от чувств. Это настроение находит себе выражение в ряде новелл, в том числе и в знаменитой повести «Орля » (Horla ).
Восстановить нарушенное душевное спокойствие Мопассана не помогают ни светские успехи, ни сотрудничество в Revue des Deux Mondes , ни успех на сцене Gymnase комедии «Musotte», ни получение академической премии за комедию «La Paix du ménage». В декабре 1891 года нервные припадки довели его до покушения на самоубийство ; в лечебнице душевнобольных близ Пасси Мопассан сначала возвращался к сознанию, но затем припадки стали повторяться чаще. Смерть наступила от прогрессивного паралича мозга.
Плодородие и веселье, заключённые в нем, сопротивлялись болезни. Вначале он страдал головными болями и припадками ипохондрии. Потом призрак слепоты стал перед ним. Зрение его слабело. В нем развилась мания подозрительности, нелюдимости и сутяжничество. Он боролся яростно, метался на яхте по Средиземному морю, бежал в Тунис, в Марокко, в Центральную Африку - и писал непрестанно. Достигнув славы, он перерезал себе на сороковом году жизни горло, истек кровью, но остался жив. Его заперли в сумасшедший дом. Он ползал там на четвереньках… Последняя надпись в его скорбном листе гласит: «Господин Мопассан превратился в животное». Он умер сорока двух лет. Мать пережила его.
Обзор творчества
Эстетические принципы
Мопассан чётко изложил свои взгляды на художественное слово в предисловии к роману «Пьер и Жан» в 1887/1888 годах.
Отвергая романтический роман и его деформированный, сверхчеловеческий, поэтический взгляд, Мопассан склоняется к объективному роману в поисках реализма, понимая все ограничения такого типа творчества. Для него реализм является личным мировоззрением, которое он (писатель) пытается донести до читателя, отражая в книге. Мы всегда изображаем самих себя , - говорит он, в то же время утверждая, что роман является художественным произведением, - кучку небольших фактов, которые и составляют общий смысл произведения . Мопассан также отвергает натурализм с его тяжёлой документальностью и стремлением «тотального реализма», присущего Эмилю Золя, но склоняется к безоценочному реализму, что отражается даже в таких трудных для восприятия сценах, как смерть Форестье в романе «Милый друг ».
Мопассан стремится отразить чистые факты и поступки взамен психологического исследования, поскольку психология должна быть скрыта в книге так же, как она спрятана в реальности за настоящими поступками. Эта чистота и строгость изображения так же касается описаний, четко отличая Мопассана от Бальзака . Склонность к краткости ярко прослеживается в творчестве писателя: он создаёт более 300 новелл и только шесть романов, построенных как цепочка новеллистических ситуаций (анекдотов).
Окружающий мир, прекрасное и отвратительное в нём, писатель воспринимал очень остро, он был наделён особой эмоциональной уязвимостью, той глубиной восприятия, которая, к сожалению, ускорила его трагическую смерть, и о которой он писал, что «благодаря ей слабейшее чувство превращается в эмоцию и, в зависимости от температуры ветра, от запаха земли и от яркости дневного освещения вы чувствуете страдания, печаль или радость … Но если нервная система невосприимчива к боли, к экстазу, то она передаёт нам только будничные волнения и вульгарное довольство».
Главные темы творчества
Темы творчества Мопассана связаны с повседневной жизнью в его эпоху и личной жизнью автора, смешиваясь и создавая неповторимую палитру:
Мопассан в России
Мопассан называл среди своих учителей Тургенева , который узнал о Мопассане от Флобера и ставил его как повествователя непосредственно вслед за Львом Толстым .
Не менее сочувственно к творчеству Мопассана относился и сам Толстой, который с большими вольностями перевёл его рассказ «В порту». По словам Толстого, «едва ли был другой такой писатель, столь искренно считавший, что все благо, весь смысл жизни - в женщине, в любви… и едва ли был когда-нибудь писатель, который до такой ясности и точности показал все ужасные стороны того самого явления, которое казалось ему самым высоким и дающим наибольшее благо жизни» (см. ).
Произведения
Мопассан был одним из самых плодовитых французских писателей 1880-х гг. В отдельные годы он публиковал более шести десятков новых рассказов. При жизни писателя увидели свет следующие книги:
- 1880 - «Пышка », повесть (в составе альманаха «Меданские вечера»)
- 1880 - «Стихотворения» (Le vers )
- 1881 - «Заведение Телье » (La Maison Tellier ), рассказы
- 1882 - «Мадемуазель Фифи » (Mademoiselle Fifi ), рассказы
- 1883 - «Дядюшка Милон» (Le père Milon ), рассказы
- 1883 - «Жизнь », роман
- 1883 - «Рассказы вальдшнепа» (Contes de la bécasse ), рассказы
- 1884 - «Лунный свет » (Claire de lune ), рассказы
- 1884 - «Мисс Гарриет» (Miss Harriet ), рассказы
- 1884 - «Мисти» (Misti , 1884), рассказы
- 1884 - «Сёстры Рондоли» (Les sœurs Rondoli ), рассказы
- 1884 - «Под солнцем» (Au soleil ), путевые очерки
- 1885 - «Милый друг », роман
- 1885 - «Иветта» (Yvette ), рассказы
- 1885 - «Сказки дня и ночи» (Contes du jour et de la nuit ), рассказы, включая знаменитое «Ожерелье »
- 1885 - «Туан» (Toine ), рассказы
- 1886 - «Маленькая Рок» (La petite Rocque ), рассказы
- 1886 - «Господин Паран» (Monsieur Parent ), рассказы
- 1887 - «Монт-Ориоль », роман
- 1887 - «Орля » (Le Horlà ), рассказы
- 1888 - «Пьер и Жан » (Pierre et Jean ), роман
- 1888 - «Избранник госпожи Гюссон» (Le rosier de m-me Husson ), рассказы
- 1888 - «На воде» (Sur l’eau ), путевые очерки
- 1889 - «Сильна как смерть » (Fort comme la mort ), роман
- 1889 - «С левой руки» (La main gauche ), рассказы
- 1890 - «Наше сердце» (Notre coeur ), роман
- 1890 - «Бродячая жизнь» (La vie errante ), путевые очерки
- 1890 - «Бесполезная красота» (L’inutile beauté ), рассказы
Посмертно были изданы отрывки из незаконченных романов «Анжелюс» и «Огонь желания», а также повести «Чужеземная душа».
MademoiselleFifi.jpg
Титульный лист издания новеллы «Мадемуазель Фифи»
PierreetJean.jpg
Титульный лист издания романа «Пьер и Жан»
Boule de Suif.jpg
Титульный лист издания новеллы «Пышка»
Экранизации произведений
- Пышка , режиссёр Михаил Ромм . СССР. 1934.
- Руанская дева по прозвищу Пышка , режиссёры Евгений Гинзбург , Рауф Мамедов . СССР. 1989.
- Милый друг , режиссёр Пьер Кардиналь . Франция. 1983.
- Новеллы Мопассана , режиссёры Клод Шаброль , Жак Руффио, Лоран Эйнеман, Дени Мальваль, Жерар Журдюи, Оливье Шацки, Жак Сантамария, и другие. Франция (France 2), 2007-2011 гг., телесериал, экранизация новелл, повестей и рассказов.
- Жизнь , режиссёр Элизабет Рапно . Франция. 2005.
- Милый друг , режиссёры Деклан Доннеллан , Ник Ормрод. Великобритания, Франция, Италия. 2012.
Напишите отзыв о статье "Мопассан, Ги де"
Примечания
Отрывок, характеризующий Мопассан, Ги де
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d"en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu"ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.