Анализ пьесы А.Н. Островского "Доходное место". Событийный анализ пьесы Режиссерский анализ пьесы доходное место

Исходное предлагаемое обстоятельство пьесы - в обществе правит власть денег.

Исходное предлагаемое обстоятельство исходного события - пора платить по счетам

  • · Исходное событие - Протест жены Вышневского
  • · Основное событие - Жадов решает жить по-своему
  • · Центральное событие - «Компромисс с собой»
  • · Финальное событие - «Расплата»
  • · Главное событие - «На перепутье»

островский пьеса писатель

Идейно-тематический анализ

Под темой обычно понимается круг явлений, отобранных автором для создания художественного произведения. Иными словами, тема - это проблема, раскрываемая автором на определенном материале . Понятие темы можно трактовать широко, говоря о так называемых вечных темах - любви и ненависти, жизни и смерти, верности и предательстве, взаимоотношениях в семье, противостоянии среде и обстоятельствам. На практике тема произведения определяется более узко и конкретно. Так, тему любви можно рассматривать под разным углом: первой любви, неразделенной любви, любви и ревности, любви-ненависти, трагической любви, любовного треугольника, любви светлой, горькой, поздней и т.д. В зависимости от этической и эстетической позиции автора, предлагаемого им сюжетного хода и, разумеется, его художественного таланта тема произведения получает соответствующее решение. Понятие темы не такое простое, как кажется на первый взгляд, потому что оно часто смыкается, с одной стороны, с понятием художественного материала, с другой - с художественной идеей. Материал произведения - это бытовой и социальный фон, на котором разворачивается действие произведения. Так, тема любви и предательства может разворачиваться на любом фоне - деревенском, городском, историческом, космическом и т.д. Но среда, в которой происходит действие, будет накладывать свой отпечаток на специфику отношений между героями. Тема часто бывает тесно связана с художественной идеей произведения . Конечно, речь идет не об умозрительной идее, а о воплощении этой идеи в образах и сюжетной конструкции. В отличие от ученого, который свою идею, гипотезу доказывает опытами или формулами, писатель и драматург, используя художественные средства, показывают нам сотворенную ими реальность или фантазию.

Возвращаясь к пьесе «Доходное место», мы выделили следующий круг проблем, поднятых автором в пьесе: тема бедности, «неравный брак», коррупция власти, тема семьи, выбор жизненного пути, становление личности. В результате размышлений мы делаем следующие акцентировки:

Тема (как материал) - «бунтарство интеллигенции» как способ исправить общество

Тема (как проблема) - урок жизни;

Идея: за свои принципы нужно бороться до конца

Сверхзадача: пробудить личное желание участвовать в излечении старых язв современного общества

Конфликт: жить по совести или выгодно продаться

Действие комедии происходит в Москве, в первые годы царствования Александра II. Старый важный чиновник Аристарх Владимирович Вышневский, выходящий в большую «богато меблированную залу» вместе со своей молодой женой Анной Павловной (оба в утреннем неглиже) из её комнат, упрекает её в холодности, жалуется, что ничем не может преодолеть её равнодушие. Вышневский уходит в кабинет, а Вышневской мальчик приносит письмо, которое оказывается любовным посланием от немолодого человека, имеющего красавицу жену. Возмущённая Вышневская собирается вместе со знакомыми посмеяться над неприятным поклонником и уходит.

Появляется пришедший к Вышневскому с делами служащий в его департаменте старый опытный чиновник Юсов и проходит в кабинет. Входит Белогубов, молодой подчинённый Юсова. Заметно важничая, выходит от начальника Юсов и приказывает Белогубову переписать бумагу почище, сообщая, что в переписчики его выбрал сам Вышневский, довольный его почерком. Это вызывает восторг Белогубова. Он лишь жалуется, что в грамоте не силён и за это над ним смеётся Жадов, племянник Вышневского, живущий у него в доме на всем готовом и также служащий под начальством Юсова. Белогубов просит места столоначальника, которое будет ему «уж на всю жизнь», и объясняет просьбу желанием жениться. Юсов благосклонно обещает и также сообщает, что недовольный племянником Вышневский намерен предложить ему покинуть дом и попробовать самостоятельно пожить на десятирублёвое жалованье. Появляется Жадов, чтобы поговорить с дядюшкой, но ему приходится ждать в обществе Белогубова и Юсова, который ворчит на него и упрекает в чрезмерных амбициях и нежелании выполнять чёрную канцелярскую работу. Появившейся тётушке, с которой он дружен, Жадов сообщает, что решил жениться на бедной девушке и жить с ней своим трудом. Тётушка высказывает сомнение в том, что молодая жена захочет жить в бедности, но Жадов думает её воспитать по-своему, уверяет, что, как бы ему ни было тяжело, он не уступит даже «миллионной доли тех убеждений, которыми обязан воспитанию». Однако сообщает, что хочет просить у дядюшки прибавки к жалованью. Появившийся Вышневский и Юсов принимаются ругать Жадова за неаккуратное хождение в должность, за «глупые речи», которые он произносит перед сослуживцами, смеющимися над ним за глаза. Вышневский резко осуждает намерение не имеющего средств племянника жениться на бесприданнице, они ссорятся, и Вышневский, заявив, что прекращает с Жадовым родственные отношения, уходит.

Вышневский расспрашивает Юсова, на ком собирается жениться его племянник, узнает, что на одной из дочерей небогатой вдовы чиновника Кукушкиной. Вышневский и поручает предупредить вдову, чтоб она не губила дочери, не отдавала «за этого дурака». Оставшись один, Юсов бранит новые времена, когда «мальчишки стали разговаривать», и восхищается «гением» и размахом Вышневского. Однако выражает опасение из-за того, что он «в законе не совсем твёрд, из другого ведомства».

Второе действие происходит в небогатой гостиной в доме вдовы Кукушкиной. Сестры Юленька и Полина разговаривают о своих женихах. Выясняется, что Юленьке не нравится Белогубов («дрянь ужасная»), но она рада-радёхонька хоть за него выйти, чтоб избавиться от воркотни и попрёков матери. Полина говорит, что влюблена в Жадова. Появляющаяся Кукушкина принимается пилить Юлию за то, что Белогубов долго не делает предложения. Выясняется, что Белогубов намерен жениться, как только получит место столоначальника. Кукушкина удовлетворена, но в завершение беседы говорит дочерям: «Вот вам мой совет: мужьям потачки не давайте, так их поминутно и точите, чтоб денег добывали».

Приходят Белогубов с Юсовым. Кукушкина, оставшись наедине с Юсовым, просит места для Белогубова, тот обещает. Юсов предупреждает Кукушкину о «неблагонадёжности» и «вольнодумстве» жениха Полины Жадова. Но Кукушкина уверена, что все «пороки» Жадова «от холостой жизни», женится - переменится. Появляется Жадов, старшие оставляют молодых людей наедине с девушками. Белогубов беседует с Юленькой и обещает, что свадьба не за горами. Из беседы Полины с Жадовым видно, что, в отличие от сестры, она искренне любит Жадова, честно рассказывает о своей бедности, о том, что дома у них «все обман». Однако спрашивает Жадова, есть ли у него знакомые купцы, которые, по словам Белогубова, будут делать им подарки. Жадов объясняет, что этого не будет и что он откроет ей «высокое блаженство жить своим трудом». Жадов объясняется в любви и просит у Кукушкиной руки Полины.

Третье действие происходит в трактире, примерно через год. Входят Жадов и его университетский товарищ Мыкин, пьют чай и расспрашивают друг друга о житье. Мыкин учительствует, живёт, «сообразуясь со средствами», холостяку этого хватает. «Нашему брату жениться не след», - поучает он Жадова. Жадов оправдывается тем, что очень полюбил Полину и «женился по любви. Взял девушку неразвитую, воспитанную в общественных предрассудках», и жена страдает от бедности, «дуется немного, а иногда поплачет». Появляются Юсов, Белогубов и двое молодых чиновников, пришедших покутить по случаю удачного дела, принёсшего «куш» Белогубову, который угощает компанию. Он добродушно пытается пригласить и «братца» Жадова (теперь они родственники по жёнам), но тот довольно резко отказывается. Юсов формулирует своеобразную этику взяточника: «Живи по закону, живи так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы». Довольный своей молодёжью Юсов пускается в пляс и произносит речь о своих добродетелях: отца семейства, наставника молодёжи, благотворителя, не забывающего и бедных. Перед уходом Белогубов «по-родственному» предлагает Жадову денег, но тот возмущённо отказывается. Чиновники уходят. К Жадову подсаживается стряпчий Досужев, иронически комментирует виденную сцену. Они пьют. Оставаясь один, захмелевший Жадов запевает «Лучинушку», половой выпроваживает его со словами: «Пожалуйте-с! Нехорошо-с! Безобразно-с!»

Четвёртое действие развёртывается в «очень бедной комнате» Жадова, где в одиночестве у окна сидит Полина, жалуется на скуку и запевает. Приходит сестра, рассказывает, как успешно идут дела у её мужа, как Белогубов балует её, Юлия жалеет Полину, ругает Жадова, возмущаясь, что он «нынешнего тону не знает. Он должен знать, что человек создан для общества». Юлия дарит сестре шляпку и велит растолковать Жадову, что жена его «даром любить не будет». Оставшись одна, Полина восхищается умом сестры, радуется шляпке. Тут приходит Кукушкина. Она бранит Полину, что та не требует от Жадова денег, считает дочь «бесстыдницей» за то, что у неё «все нежности на уме», хвалит Юлию, рассуждает о вреде умников, полагающих, что брать взятки бесчестно. «Что за слово взятка? Сами же его выдумали, чтоб обижать хороших людей. Не взятки, а благодарность!»

Появляется Жадов, Кукушкина принимается его бранить, а Полина ей поддакивает. Происходит ссора, Жадов просит тёщу уйти. Он садится работать, но Полина, помня уроки родных, принимается его пилить за отсутствие денег на удовольствия и наряды, повторяя слова Юлии. Они ссорятся, и Полина уходит. Жадов чувствует, что не в силах расстаться с женой, и посылает прислугу догнать Полину. Вернувшаяся Полина требует, чтобы он шёл к дядюшке просить доходного места. Жадов сдаётся, рыдая, он поёт песню взяточников из комедии Капниста «Ябеда». Испуганная Полина готова отступить, но Жадов зовёт её вместе идти к Вышневскому.

Последнее действие возвращает нас в дом Вышневского. Вышневская в одиночестве читает письмо своего осмеянного поклонника, который сообщает ей, что в отместку за её поступок с ним перешлёт её мужу случайно доставшиеся ему письма Вышневской к молодому чиновнику Любимову. Она даже не испугана, собирается упрекнуть мужа в том, что он купил её у родных и сломал ей жизнь. В это время появляется Юсов, бормоча туманные фразы о превратностях судьбы и губительности гордости. Наконец выясняется, что Вышневского «за упущения» и «открывшиеся недостатки сумм» отдают под суд, а осторожный Юсов говорит, что сам-то он «не подлежит большой ответственности», хотя при нынешних строгостях его, пожалуй, отправят в отставку. Появляется Вышневский. Гневно отталкивая выражающую сострадание жену, он обращается к Юсову: «Юсов! За что я погиб?» «Превратность... судьба-с», - отвечает тот. «Вздор! Какая судьба? Сильные враги - вот причина!» - возражает Вышневский. Затем он отдаёт Вышневской присланные ему письма к Любимову и называет её «развратной женщиной». В обширном монологе Вышневская отрицает обвинения.

Тут появляются Жадовы. Скрепя сердце Жадов смиренно просит ради жены доходного места. Поражённый Вышневский проявляет злорадный восторг от такого поворота событий. Они с Юсовым издеваются над Жадовым и в его падении видят суть нового поколения. Жадов опомнился, говорит о своей личной слабости и о том, что в любом поколении есть честные люди, обещает, что более никогда не сойдёт с прямого пути, и, обращаясь к жене, он отпускает её на волю, если ей трудно жить в бедности, но Полина уверяет, что и не собиралась покидать его, а только следовала советам родных. Жадовы целуются и уходят, Вышневская напутствует их пожеланием счастья. Вбегает Юсов с сообщением, что у Вышневского удар.

Пересказала

Нам остается дать отчет о последнем из больших произведений Островского, о комедии его "Доходное место" . <...> Что сказать об этом загадочном, замечательном, неконченном и нестройном произведении — единственном нестройном произведении между всеми трудами Островского. <...> Если б комедия "Доходное место" казалась нам произведением, исполненным одних резких и легко подмечаемых недостатков, мы бы указали эти грехи без всякого затруднения, — но беда в том, что сказанная комедия с ее недостатками и достоинствами нелегко поддается критическому анализу.

Это хаос из странных красок, блистательных начинаний, драматических идей, самых безукоризненных, и дидактических тирад, самых необъяснимых. Все лица новы и замечательны по замыслу, но из них только одно (Юсов) обработано сообразно замыслу. Остальные, за исключением одного или двух самых второстепенных, будто испорчены нарочно. В незначительных подробностях действия видим мы обычный, удивительный язык Островского, в большей части главного действия комедии — небывалое дело! — язык выходит книжным. Жадов, увлекающий нас драматизмом своей постановки, местами говорит тирады, будто взятые из журнала сороковых годов; Вышневский — московский сановник и взяточник, лицо, замыслом авторским почти равное Фамусову, то высказывает сам свои пороки, подобно классическому злодею, то говорит как аллегорическое олицетворение целого порочного класса людей. Другие лица наполовину отделаны, наполовину испорчены непонятным произволом. Так, вдова Кукушкина, прямо взятая с натуры, однообразным тоном речей только и делает, что силится выдать скверную сторону своей личности, как будто бы она и без того не была ясна как нельзя более. В довершение всего, самый конец пьесы, резко прихотливый, все-таки оставляет интригу незаконченною и фокус света, ярко брошенного автором в этой части произведения, словно усиливает тьму, разлитую повсюду.

Где же именно, для довершения начатого нами сравнения, заключается тот уголок картины, который разителен по своему исполнению, где та удивительная подробность, из-за которой сильнейшие художники должны с почтением останавливаться пред комедиею "Доходное место"? <...> нас поражает не мелкая частность картины, выполненная художественно, но целая большая сцена, закончено выдающаяся вперед из всего, что есть в комедии неудавшегося исключением первого и последнего явлений. Жадов, герой комедии, женился по любви и уже до дна испил чашу лишений, бедствий и бесплодной борьбы, которой не миновать ни одному честному юноше в его положении. Он работает не покладая рук и едва-едва зарабатывает хлеб насущный, он страстно любит жену, а жена по глупости сетует на его служебную бескорыстность; он проникнут благородными убеждениями, и убеждения эти только вредят ему в глазах родных и товарищей. В горькую минуту раздумья заходит он в трактир, где перед тем весело пообедал его родственник Белогубов с начальником своим Юсовым и другими чиновниками своего разбора. Эти люди глядят на Жадова без злобы. Белогубов даже просит стесняясь сумрачным гостем; чиновники веселятся и по душе говорят между собою. Жадов молча слушает их беседу. В их речах нет ничего ярко безнравственного. Они даже добры и любезны по-своему, они совершенно безмятежны духом, у них нет ни малейшего сомнения в чистоте их морального кодекса, они даже правы по-своему, чисты перед обществом по-своему. Какой контраст с мрачным раздумьем честного труженика! Перед ним Белогубов умильно вспоминает о своем семейном счастии, с искренними слезами благодарит Юсова за его наставления и покровительство. Чиновники развеселились и упрашивают Юсова поплясать под музыку трактирного органа, старик соглашается, не ломаясь и не делая ничего неприличного; он танцует от всей души, и друзья его в полном восхищении. Может быть, Жадов улыбнулся при этом, но даже и тут Юсов не рассердился очень. "Мне можно плясать, — говорит старый чиновник, во всей ясности своего духа, — мне можно плясать. Я все в жизни сделал, что предписано человеку. У меня душа спокойна, сзади ноша не тянет, семейство обеспечил; мне теперь можно плясать. Я теперь только радуюсь на Божий мир. Птичку увижу, и на ту радуюсь, цветок увижу, и на него радуюсь: премудрость во всем вижу. Помня свою бедность, нищую братию не забываю. Других не осуждаю, как некоторые молокососы из ученых. Кого мы можем осуждать? Мы не знаем, что еще сами-то будем... Вот ты нынче посмеялся, что я плясал, а завтра, может быть, хуже меня запляшешь. Может быть, и за подаянием пойдешь и руку протянешь. Вот гордость-то до чего доводит! Гордость, гордость! Я никого не боюсь! Я хоть на площади перед всем народом буду плясать. Мимоходящие скажут: "Сей человек пляшет, должно быть, душу имеет чисту!" — и пойдет всякий по своем делу!"

Речь эта вызывает громкое, неподготовленное "ура!" у Белогубова и других чиновников.

Нужно ли разъяснять силу и глубокое значение переданной нами сцены, нужно ли указывать ее важность в ряду всех положений комедии, нужно ли истолковывать значение этой непоколебимой самоуверенной веселости безнравственных членов общества перед единственным честным зрителем ее, зрителем, бедным по кар- ману, заподозренным по службе, горьким по семейной жизни и уже глубоко потрясенным в глубине своего со-знания? Изобразить подобный контраст невозможно из одной головы своей, как бы она умна ни была, тут действует сила истинного, непосредственного художника, хотя, по-видимому, пляска под машину и тирада старого взяточника — предметы далеко не говорящие вдохновенно. Таков результат истинно драматического призвания в писателе. Сцена Юсова, очевидно, вылилась сама, без подготовки, без остроумных соображений, и, вылившись, подавила собою всю комедию с ее достоинствами и грехами, со всем, что даже не должно бы быть в ней подавленным. Сцена, переданная сейчас, обозначает собой одну из высших точек, до которых когда-либо поднималось дарование Островского. Она менее поэтична, чем, например, пятый акт "Бедной невесты", менее потрясет вас, чем катастрофа комедии "Свои люди — сочтемся", но в ней есть своя особая перед ними сила, особая глубина житейской мудрости, способная удивить всякого, сколько-нибудь развитого ценителя.

Статья наша давно уже вышла из пределов обыкновенной журнальной рецензии, а мы еще не успели слова сказать о драматических сценах и отдельных драматических очерках г. Островского, которые и по достоинству, и по разнообразию своему одни могут служить поводом к статье весьма серьезного содержания. Только теперь, перечитавши эти небольшие произведения, одно за другим в общей связи и в общем сборе, достойно их оцениваешь и радуешься тому, что разбросанные сочинения нашего автора наконец собраны и изданы достойным образом. О том, что между разбираемыми нами вещами нет ни одной не заслуживающей внимания в каком бы то ни было отношении, что почти все из них отличаются первоклассными красотами, конечно, знает всякий любитель литературы, но еще не все читатели и даже далеко не все ценители отдали полную справедливость бесконечной многосторонности очерков, набросанных рукою г. Островского. Каким удивительным языком они написаны! <...> Сколько лиц, живых, истинных, очень часто типических, в высшем смысле этого выражения, восстает перед нами, чуть только мы захотим припомнить один за другим эти драматические очерки. Иные из лиц, нам представляющихся, годны для самой обширной и правильной комедии — к ним уже не добавишь ни одной дополнительной черты, ни одного лишнего штриха. Таковы Пузатов и Ширялов в "Семейной картине", старик Брусков в сценах "В чужом пиру похмелье", несравненная Серафима Карповна в пьесе "Не сошлись характерами", Надя и Василиса Перегриновна в "Воспитаннице".

Сколько других лиц, намеченных и обрисованных так, что их можно развивать по авторскому произволу, возводить в типы, делать действующими лицами новых, стройных произведений! Вспомним Поля Прежнева и Мишу Бальзаминова, которых жизнь, конечно, не исчерпана вся неудачным браком или изгнанием из дома богатой невесты, назовем Андрея Титыча Брускова, едва мелькнувшего перед нами, но имеющего все залоги замечательных положений в будущем. Но как перечислить все собрание побочных, второстепенных лиц, лиц, едва произносящих по нескольку фраз, лиц, не имеющих важного влияния на ход действия и, при всем том, новых, правдивых, верных действительности, умных и глупых, серьезных и забавных. Практическая и бойкая на язык Матрена, набитая дура Ничкина, так страдающая от жаркой погоды ("Праздничный сон до обеда"), купеческий сын Капитоша, декламирующий по-театральному, курящий махорку и обладающий басом, таким, что "словно кто из пушки выпалил" ("В чужом пиру похмелье"), глубокомысленные кучера, беседующие о военных предметах, сентиментальная m-me Прежнева и болтливая Улита Савишна ("Не сошлись характерами"), политик Потапыч и подьячий Неглинтов ("Воспитанница") — все эти лица едва составляют половину того, что следует быть замеченным. В разбираемых нами сценах, во всех без исключения, сама жизнь кипит и поминутно высказывается нам разнохарактерными сторонами, очень часто важными и печальными, еще чаще смешными и веселыми.

/Александр Васильевич Дружинин (1824-1864).
Сочинения А. Островского. Два тома (СПб., 1859)/

В бенефис артистки Левкеевой; в московском Малом театре - 14 октября того же года, в бенефис артистки Васильевой.

История создания

Летом 1856 года Александр Островский отправился в путешествие к истокам Волги. Случилось дорожное несчастье: лошади понесли, тарантас перевернулся. Несколько месяцев он лежал со сложными переломами и написал пьесу с броским и выразительным названием «Доходное место».

Персонажи

Сюжет

В центре сюжета пьесы стоит молодой чиновник Жадов, амбициозный, но придерживающийся идеалистических взглядов. Он не желает выслуживаться, угождать, брать взятки, льстить, пользоваться протекцией. Он готов жить пусть и бедно, но честно. По мере развития сюжета Жадов подвергается всё большему давлению окружающих, считающих, что материальное благополучие важнее принципов, Жадов всё чаще ссорится с женой Полиной из-за денег. В последнем акте герой уступает жене и идёт просить доходного места, но подвергается насмешкам над «слабым поколением» и в итоге его принципиальность возобладает. Жадов сообщает, что в каждом поколении есть честные люди, и если его жена тяготится бедностью, то он её отпускает. Полина уверяет, что и не собиралась покидать его, а только следовала советам родных. Жадовы целуются и уходят.

Некоторые известные постановки

  • Самая первая постановка - 1857 в Казанском театре (антреприза Милославского ; Жадов - Дудукин, Юсов - Виноградов , Кукушкина - Стрелкова 1-я) .
  • 14 октября 1863 - в Малом театре поставлена в бенефис Е. Н. Васильевой . Режиссёр Богданов , Вышневский - Дмитревский , Вышневская - Васильева , Жадов - Шумский , Мыкин - Колосов , Юсов - П. Садовский , Белогубов - Рассказов , Кукушкина - Акимова , Юлинька - А. П. Савина, Полина - Колосова , Досужев - В.Ленский) (1907; реж. Н. Попов , Вышневский - Айдаров , Вышневская - Яблочкина , Жадов - Остужев , Юсов - К. Рыбаков , Белогубов - Н. Яковлев , Кукушкина - О. Садовская , Досужев - М. Садовский .
  • Малый театр (Николай Александрович Анненков исполнял роли Жадова и Белогубова ).
  • - Армянский театр имени Сундукяна в постановке Рубена Симонова (Вышневский - Вартанян, Кочарян, Жадов - Г. Нерсесян, Юсов - Манвелян, Белогубов - Вагаршян, Кукушкина - Гулазян , Юлинька - Гарагаш , Полина - Р. Вартанян) .
  • - Московский театр Сатиры в постановке Марка Захарова (в роли Жадова - Андрей Александрович Миронов , Юленька - Татьяна Николаевна Егорова). Энциклопедия Кругосвет об этой постановке:
    Известность Захарову принес поставленный в этом театре спектакль «Доходное место» А.Островского (1967). Режиссёр и художник В.Левенталь поместили Жадова (А.Миронов) «в лабиринт бесконечных дверей, стульев, столов, поставленных на два круга, один внутри другого». Герой петлял в лабиринте вращавшихся кругов в поисках выхода. «Понять жизнь» здесь означало «освоиться в сценическом пространстве». … После раннего и горького опыта с запрещенным спектаклем Доходное место Захаров словно зарекся ломиться в закрытые двери, но выучился входить в открытые .
  • - Театр «Сатирикон» в постановке Константина Райкина . .

Экранизации

  • - «Вакансия » - фильм режиссёра Маргариты Микаэлян
  • - «Взятки гладки » - фильм режиссёра Игоря Масленникова

Напишите отзыв о статье "Доходное место"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Доходное место

Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d"arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.

Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c"est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L"Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.

"Доходное место" Островского

<...> привлекла к "Русской беседе" внимание публики комедия г. Островского "Доходное место",-- сильным и благородным направлением она напоминает ту пьесу, которой он обязан большею частью своей известности,-- комедию "Свои люди -- сочтемся". Замечательна эта новая пьеса и в том отношении, что тут г. Островский изображает круг, не имеющий ничего общего с купеческим бытом, нравами которого до сих пор он почти исключительно занимался. Жадов, молодой человек, получивший университетское образование и проникнутый строгими, высокими понятиями о жизни, вступает в жизнь при условиях самых благоприятных для того, чтобы составить себе карьеру; его дядя -- высший начальник того места, при котором начинает служить он. Он страстно любит девушку, которая так еще молода и кажется ему такою благородною по натуре, что он надеется воспитать ее. Но правила, которых молодой человек держится, оказываются несовместными с человеческим счастием не только на службе, но даже и в семействе. Дядя недолюбливает его за "фанаберию", о которой так хорошо умеют рассуждать люди, живущие безгрешными доходами. Агент дяди по безгрешным доходам Юсов, управляющий дядею и непосредственный начальник Жадова, ненавидит молодого человека за ту же "фанаберию". Жадов, решившись жениться на любимой девушке, является к дяде просить вакантную должность столоначальника, чтоб иметь возможность содержать жену. Он, конечно, достойнее всякого другого занять эту должность. Но дядя так недоволен "фанабериею" племянника и до того восстановлен против него Юсовым, что отказывает Жадову, советует ему приискать себе службу в каком-нибудь другом месте и отдает столоначальническую должность Белогубову, истому приказному, который понятия не имеет ни о какой фанаберии. Тем кончается первый акт. Во втором действии мы знакомимся с вдовою, коллежскою асессоршею Кукушкиной, матерью той девушки, на которой думает жениться Жадов, и с двумя ее дочерьми. Жадов сватает Полину, Белогубов другую сестру, Юлиньку. Почтенная мать прямо говорит дочерям, что они такой товар, который она хочет как можно поскорее сбыть с рук, что она тяготится ими, что чем скорее они найдут себе мужей, тем лучше. Девушки сами думают также, что чем скорее расстаться с матушкою, тем лучше, потому что житье под ее властью вовсе не масленица. Полине нравится ее жених, Жадов,-- конечно, это молодой человек с прекрасным лицом, с изящными манерами; Юлинька признается сестре, что считает своего жениха ужасной дрянью,-- конечно так, Белогубов должен быть плюгавый юноша, с канцелярскими ухватками. "Что же ты не скажешь матушке?" -- говорит сестре Полина. "Вот еще! сохрани господи! Я рада-радехонька хоть за него выйти, только бы из дому-то вырваться",-- отвечает Юлинька. "Да, правда твоя! -- замечает Полина: -- не попадись и мне Василий Николаич, кажется, рада бы первому встречному на шею броситься; хоть бы плохенький какой, только бы из беды выручил, из дому взял!" Боже мой, история скольких замужеств рассказана этими словами! Обыкновенно романисты, скорбя об участи тех бедных девушек, которых отдают замуж против воли, и негодуя на тех, которые выходят замуж, чтобы надеть чепец и иметь право выезжать без всяких надзирательниц, тетушек и гувернанток,-- забывают о тех девицах, которые, чтобы избавиться от несносных притеснений, выходят за первого встретившегося жениха,-- а число таких замужеств, по крайней мере, не менее, нежели насильственных отдач замуж. Но возвращаемся к комедии г. Островского. Сестры-невесты толкуют между собою о том, каково им будет жить в замужестве. Юлинька уверена в своем Белогубове,-- он доставит ей средства щеголять, он говорил, что купцы дарят ему много всяких материй и дают много денег; Полина не слышала от своего жениха о таких доходах и грустит. Но потом, ободренная сестрою, понимает, что жена должна требовать и может вытребовать у мужа и платья и деньги; муж обязан доставлять жене удовольствия; не кухаркой же ей жить, в самом деле. Третье действие. Жадов сидит в гостинице с старым университетским товарищем и рассказывает о своем житье-бытье. Он женат уже год, работает с утра до ночи. Живет довольно скудно. Жена его очень мила, но ведь ей хочется же жить не хуже других: иметь шляпки, платья... словом сказать, история его коротка, как он сам говорит приятелю: "История моя коротка; я женился по любви, как ты знаешь; взял девушку неразвитую, воспитанную в общественных предрассудках, как и почти все наши барышни, мечтал ее воспитать в наших убеждениях, и вот уж год женат..." -- "И что же?" -- "Разумеется, ничего; воспитывать ее мне некогда, да и не умею я приняться за это дело. Она так и осталась при своих понятиях; в спорах, разумеется, я ей должен уступать. Положение, как видишь, незавидное, а поправить нечем. Да она меня и не слушает, она меня просто не считает за человека умного. По их понятию, умный человек непременно должен быть богат"... Да, это случай очень и очень нередкий,-- вот вам и мечты о семейном счастии, о перевоспитании и тому подобных химерах. "Ты говоришь, что ты умный человек. Да в чем же твой ум, если ты денег достать не умеешь, нового платья подарить жене не можешь?" Белогубов -- о, вот он, конечно, умный человек. Он является в гостиницу с Юсовым и двумя товарищами -- чиновниками,-- он угощает их после изрядного получения денег. У него довольно денег, им жена, без сомнения, довольна. Белогубов добрый и хороший человек,-- в самом деле, разве взяточник не может быть прекрасным человеком? Он человек простой и, увидев Жадова, просит "брата" закусить и выпить шампанского вместе с ним, хотя думает, что Жадов на него сердится. Жадов отказывается,-- человек не с добрым сердцем обиделся бы на месте Белогубова, но Белогубов истинно хороший родственник,-- он все упрашивает Жадова выпить шампанского и жить с ним по-родственному. Жадов, по-прежнему проникнутый "фанабериею", говорит: "нельзя нам с вами жить по-родственному", разумея под этим, что не может ужиться с взяточником, грязным и низким. Но Белогубов не понимает таких тонкостей. "Отчего же-с?" -- добродушно спрашивает он. "Не пара мы",-- Белогубов понимает это по-своему,-- "Да, конечно, какая кому судьба. Я теперь все семейство поддерживаю и маменьку. Я знаю, братец, что вы нуждаетесь; может быть, вам деньги нужны, не обидьтесь, сколько могу! Я даже и за одолженье не почту. Что за счеты между родными!" -- "С чего вы вздумали предлагать мне деньги?" -- "Братец, я теперь в довольстве, мне долг велит помогать. Я, братец, вижу вашу бедность". -- "Какой я вам братец! Оставьте меня!" -- "Как угодно, я от души предлагал. Я, братец, зла не помню, не в вас. Мне только жаль смотреть на вас с женой вашей",-- с родственным участием говорит добрый Белогубов, прощая обиды родственнику. Действительно, Белогубов добрый человек и не помнит зла. Он и его жена потихоньку от Жадова дают деньги и дарят наряды его жене. Юлинька счастлива своим мужем -- дом у них полная чаша, нарядов у ней гибель. Полина любит мужа, но несчастлива с ним,-- у нее мало нарядов. Из желания добра сестре Юлинька учит Полину требовать от Жадова, чтоб он поступал по примеру Белогубова,-- тогда у Полины будут и лошади, и наряды, и хорошая квартира. То же самое говорит и мать. Когда Жадов возвращается домой, Полинька пристает к нему с своими требованиями. Мать, которая сидит тут же, поддерживает ее. Он глупец и бесчестный человек, если не может доставить жене средств жить, как прилично барыне. Жадов выходит из себя, ссорится с тещей. Жена, однако же, научена уже, как сломить его глупую "фанаберию". Она объявляет, что не хочет жить с ним, если он заставляет ее терпеть нужду, и уходит из дому. Сестра прокормит ее, не даст ей терпеть нужды. Жадов побежден. Он ворочает жену, говорит, что готов на все. Он будет служить, как Белогубов, и отправляется просить у дяди извинения в своей "фанаберии", отказаться от своих глупых правил, просить доходного места. -- Ну, и прекрасно. Полина, бедняжка, перестанет страдать -- она много терпела: не говоря уже о том, что у ней не было столько нарядов, как у счастливой сестры, разве ей легко было ссориться с мужем? Ведь она его любит.

Комедия была бы, нам кажется, цельнее и полнее в художественном отношении, если бы оканчивалась этим кризисом,-- пятый акт прибавлен автором, чтобы спасти Жадова от нравственного падения. Жадов с женою являются к Вышневскому, но уж поздно просить у него милостей. Его безгрешные проделки для получения безгрешных доходов открылись, он падает с своего возвышенного и очень доходного места. Катастрофа, при которой присутствует Полина, вразумляет ее: она понимает, что принуждала мужа сделаться преступником, покрыть себя бесславием в глазах честных людей. Она бросается в объятия мужа,-- она теперь достойная жена его, они останутся честными людьми.

По нашему изложению, слишком еще не полному, читатели уже могут видеть, сколько правды и благородства в новом произведении г. Островского, сколько в пьесе драматических положений и сильных мест. Прибавим, что многие сцены ведены превосходно и обнаруживают, какими богатыми силами и средствами владеет автор, и что лучшими характерами в пьесе показались нам Белогубов и особенно его жена и теща, г-жа Кукушкина.

Примечания

Впервые -- "Современник", 1857, т. LXII, No 4, отд. V, с. 340-- 344 (ц. р. 31 марта; вып. в свет 14 апреля). Без подписи. Рукопись -- ЦГАЛИ, ф. 1, оп. 1, ед. хр. 120. Корректура не сохранилась.

Сочувственная оценка Чернышевским новой пьесы Островского ("Русская беседа", 1857, No 1) совпала с мнениями других сотрудников "Современника". И. И. Панаев писал 16 марта 1857 г. И. С. Тургеневу: "Произведение это, по моему мнению, честное и благородное по направлению, в художественном отношении сильно грешит: характеров нет, или они повторяются, герой пьесы неопределенен и из-за него виден сам автор, но все-таки большой талант порывается во многих местах, и все-таки мне больно, что эта вещь напечатана не в "Современнике" ("Тургенев и круг "Современника". Неизданные материалы. 1847--1861". М. --Л., "Academie", 1930, с. 74; ср. также с. 90, 331, 406).

Чернышевскому не привелось больше высказываться в печати об Островском. Высокую оценку мастерства драматурга содержит письмо Чернышевского к В. М. Лаврову от 29 декабря 1888 г.: "... из всех писавших прозой по-русски после Лермонтова и Гоголя я вижу очень сильный талант только у одного драматурга -- Островского..." (Чернышевский, т. XV, с. 801).

В "Современнике" разбору "Доходного места" предшествовали страницы, посвященные анализу журнала "Русская беседа". Текст статьи в "Современнике" не имеет разночтений с автографом.