Вера Мартынова: «минимализм — самая большая роскошь. Что такое униформа

Мария Трегубова

Кто это : Окончила МГАХУ, потом курс Дмитрия Крымова в ГИТИСе, где теперь преподает. Много работала в «Школе драматического искусства» вместе с Крымовым, выпустив в качестве сценографа, например, абсурдистское дефиле по Чехову «Тарарабумбия» и черно-белый картонный «Opus № 7» про Шостаковича (совместно с Верой Мартыновой). Последние несколько сезонов регулярно выступает автором впечатляющих художественных решений главных премьер Москвы и Петербурга: психоделической антикварной «Алисы» в БДТ им. Товстоногова; «Пьяных» в духе Тима Бертона и «Мефисто» с феерическими занавесами в МХТ им. Чехова; «Манон Леско» с гигантской куклой в Большом театре; шоу с объемными буквами, зеркальной комнатой и гусями «Черный русский», играющегося сразу в нескольких залах Дома Спиридонова; работает по приглашениям в театрах Будапешта и Дюссельдорфа. Перечисление можно продолжать: Мария Трегубова еще и рекордсмен по производительности.

«Алиса» в БДТ им. Товстоногова

1 из 3

«Dreamworks* Мечтасбывается» в МХТ им. Чехова

2 из 3

«Черный русский» в Доме Спиридонова

3 из 3

Мария Трегубова: «У театрального художника, я считаю, должен быть совершенно особый тип мышления. Вообще театр двигается же куда-то, как и все остальное, и границы между профессиями становятся все более и более размытыми. Художник должен мыслить не только картинкой, но и действием, драматургией, музыкой, ритмом и так далее. Когда идет прием новых студентов на курс к Крымову (в мастерскую Дмитрия Крымова в ГИТИСе. - Прим. ред .), то как раз мы пытаемся из всего потока людей выбрать именно тех, чей тип мышления кажется подходящим для этой профессии. Очень часто приходят талантливейшие художники, у которых есть, например, дар живописца, но нет этого странного театрального поворота в голове. А кто-то, может быть, и рисовать-то не умеет, но что-то такое есть во всех его или ее проявлениях, что выдает именно театрально мыслящего художника. Мне сейчас интересно и хочется пробовать очень разные вещи: в профессии и в жизни. Чем и занимаюсь».

Галя Солодовникова

Кто это: В футуристических нарядах от Гали Солодовниковой щеголяют персонажи спектаклей Театра наций, Александринского театра, Пермского театра оперы и балета и еще около десятка важных сцен страны. Как к сценографу к Солодовниковой чаще других ее коллег напрашивается театральный англицизм stage designer. Ее перфекционистские ровные тона и гладкие поверхности превращают места действия спектаклей в будто ожившую компьютерную графику, радикально далекую от жизнеподобия. Таковы совместные работы Солодовниковой с Филиппом Григорьяном («Полнолуние», «Агата возвращается домой», «Поле»), Максимом Диденко («Земля», «Чапаев и Пустота») и Кириллом Серебренниковым («Золотой петушок»). Имея два профильных образования (Текстильный университет им. Косыгина, затем лондонский Колледж искусства и дизайна Святого Мартина) и сумасшедшую востребованность, ведет курс сценографии в Британской высшей школе дизайна.

«Чапаев и Пустота» в «Практике»

1 из 3

«Женитьба» в Театре наций

2 из 3

«Сказки Гофмана» в Пермском театре оперы и балета

3 из 3

Галя Солодовникова: «Мы с Полиной Бахтиной ведем курс сценографии в Британской высшей школе дизайна. На курс поступили 22 человека, из них четверо молодых людей. Потом двое отвалились. Мы обеспокоены этой ситуацией! Куда деваются мальчики? Почему они не идут в театральные художники? Ведь совсем еще недавно это была мужская профессия, и женщин в ней не было вообще. Недавно мы приглашали на свой курс преподавать Владимира Арефьева (театрального художника-постановщика), и его первый вопрос был: «Сколько у вас мальчиков?» И потом мы долго с ним на эту тему говорили. Ведь сценограф в представлении старой школы - это такой мужчина, который разбирается в том, как все правильно сколотить, и который сам может все сколотить при необходимости. Но уже это не так. Сегодня эта профессия уже скорее женская. И мы неплохо справляемся, по-моему.

В работе над спектаклем при выборе направления для меня все определяют два фактора: жанр и режиссер. Я могу создавать и суперреалистичный мир, где все по-настоящему, или, наоборот, могу уходить в абсолютно фантазийный, очень абстрактный мир. В реальность, совсем не похожую на ту, которую мы знаем и узнаем.

Я люблю создавать тотальное пространство, погружение в которое дает ощущение выхода из коробки. Этому помогает, например, продление горизонта - оно создает ощущение бесконечности. И все, что мы видим на сцене, превращается в окно в другую реальность».

Ксения Перетрухина

Кто это: Художник-манифестант, призывающая вывести зрителя из состояния равновесия. В театральный мир пришла из современного искусства. По первому образованию - киновед, окончила две школы современного искусства подряд: сначала при РГГУ, потом при Фонде Сороса. Впервые была замечена в качестве сценографа в «Практике», «Театр.doc» и Центре драматургии и режиссуры, в работе с Маратом Гацаловым, Георгом Жено и Михаилом Угаровым. В 2010-е становится постоянным соавтором спектаклей минималиста Дмитрия Волкострелова, реализуя тотальные инсталляции, совсем непохожие на то, что принято называть декорациями. Это может быть и окружающая зрителей березовая роща («Русский роман» в Театре наций), и сад из фикусов в громадном подвале («Три, четыре» в подвале башни «Федерация»), и брезентовая палатка со зрительскими местами внутри («Три дня в аду» в Театре наций). За серию экспериментальных спектаклей тандем Волкострелова и Перетрухиной получил в 2013 году спецприз жюри «Золотой маски».

«Русский романсъ» в Театре наций

1 из 3

«Дыхание» в Театре наций

2 из 3

«Cantos» в Пермском театре оперы и балета

3 из 3

Ксения Перетрухина: «Ходит ли зритель, сидит ли - не имеет значения. Важно, чтобы он переживал трансформацию. А трансформация - это как раз то, с чем я могу работать. То есть я создаю некую пространственную ситуацию, которая проживается зрителем во времени. Можно сказать, что меня волнует нестатическая сценография. Мне важно, чтобы в спектакле не было ни одной статичной точки. У Эриха Фромма есть такая книга - «Иметь или быть», где как раз противопоставляются две ситуации: бытие и обладание. Обладание - это какой-нибудь столик, вот он стоит, он у нас есть, и он статичен. А у бытия нет статики, оно все время происходит, оно неостановимо. И меня вот этот момент сейчас интересует как художника в театре. Потому что мне кажется, что и процессуальность, и театр участия - это все касается динамических процессов. Кажется важным давать зрителю этот опыт понимания, что жизнь - это не точка, а динамический процесс».

Лариса Ломакина

Кто это: Постоянный и бессменный художник-соавтор Константина Богомолова, самого одиозного и очень плодовитого режиссера. Заинтересовалась театром, работая над курсовым проектом в МАРХИ, и окончательно определилась с профессией после знакомства с Игорем Поповым, художником всех главных спектаклей Анатолия Васильева. Сценографию Ломакиной невозможно спутать ни с чем - это всегда закрытый павильон какого-нибудь официозного пространства, из стен которого могут аккуратно выезжать плазменные экраны, а все предметы и мебель позаимствованы напрямую из хорошо знакомой реальности.

«Карамазовы» в МХТ им. Чехова

1 из 3

«Гаргантюа и Пантагрюэль» в Театре наций

2 из 3

«Пассажирка» в «Новой опере»

3 из 3

Лариса Ломакина: «В театре связано все со всем. И если есть что-то на сцене, чего зритель не видит, но видят артисты, - это оказывает воздействие и на зрителей тоже.

В спектакле «Гаргантюа и Пантагрюэль» в Театре наций, например, есть эпизод, в котором герои попадают на Остров колбас. В этот момент на сцену на подносе выносят нарезанную колбасу. Много разных сортов. И вся она, разумеется, пахнет, хоть зрители могут и не почувствовать - зал все-таки большой. Важно было, чтобы чувствовали артисты, потому что этот запах и реакция на него становятся неотъемлемой частью их ролей. Недавно, правда, в театре решили, что практичнее использовать бутафорскую колбасу, и на сцене, к моему сожалению, больше не пахнет. А в спектакле «Событие» (в МХТ им. Чехова. - Прим. ред. ) к пиджаку Игоря Верника приколот один особенный значок. Этот значок очень хорошо видят все актеры на сцене, но не зрители. Что за значок - не скажу».

Ольга Никитина

Кто это: Выпускница мастерской Дмитрия Крымова в ГИТИСе. Вместе с однокурсниками принимала участие в спектаклях мастерской в Студии на Поварской и в «Школе драматического искусства» начиная с третьего курса. Выпустившись, стала получать регулярные приглашения в Центр им. Мейерхольда, где на сегодняшний день в декорациях Никитиной играют, к примеру, спектакли Виктора Рыжакова «Саша, вынеси мусор» и «Несовременный концерт». В первом случае - это буквально инсталляция кухонного женского диалога Натальи Ворожбит про войну, во втором - стерильный дизайнерский павильон для программного спектакля команды «Июльансамбль». На «Золотую маску-2017» Никитина номинирована за работу художника в спектакле «Пустота» Тверского ТЮЗа. В данный момент трудится над премьерой оперы «Мадам Баттерфляй» в Клайпедском оперном театре (Литва).

«Саша, вынеси мусор» в Центре им. Мейерхольда

1 из 3

«Несовременный концерт» в Центре им. Мейерхольда

2 из 3

«Пустота» в Тверском ТЮЗе

3 из 3

Ольга Никитина: «Независимо от проекта, над которым я работаю, я привыкла мыслить вне каких-либо рамок. То есть придумывать спектакль сначала в голове, ни в чем себя не ограничивая, и потом уже искать способы адаптировать все придуманное к конкретным возможностям конкретной площадки. И мне кажется, что это самое важное, что дала учеба у Крымова (на курсе Дмитрия Крымова в ГИТИСе. - Прим. ред .).

Например, после того как я прочитала пьесу «Саша, вынеси мусор», я сразу поняла, что она должна быть поставлена у стены. И премьера даже прошла не на сцене, в фойе ЦИМа. От этой идеи пошло все остальное - место действия как инсталляция, герои как объекты современного искусства. В конце концов все это переместили на большую сцену, где актерам было оставлено буквально тридцать сантиметров от стены. Получился такой картонный плоский театр.
Всегда, когда мне доводилось ставить для той или иной большой сцены, каждый раз возникали какие-то проблемы с бюджетом. И каждый раз в ходе работы приходилось отказываться от 60% изначального замысла. Поэтому, если говорить о театре моей мечты, о каком-то идеальном процессе - то конечно, мне всегда было интересно поработать с крупной формой. Чтобы можно было работать, не оглядываясь на высоту потолка и технические возможности площадки. И очень хотелось бы поработать с новым цирком и оперой - жанрами, в которых можно смело фантазировать и быть максимально свободной».

Екатерина Джагарова

Кто это: Получив диплом архитектора в МАРХИ (мастерская Евгения Асса), поступила на Высшие курсы сценаристов и режиссеров. Там познакомилась с режиссером Лерой Сурковой, и в 2013 году обе дебютируют с остросоциальным спектаклем «Язычники» в «Театр.doc». Сегодня уже ясно, что без Джагаровой с ее минималистичными решениями вроде прозрачного экрана в «Кедах» «Практика» была бы не такой, какой мы ее знаем: минималистичной, аккуратной и про современность.

«Кеды» в театре «Практика»

1 из 3

«Прикасаемые» Театра наций

2 из 3

«Язычники» в «Театр.doc»

3 из 3

Екатерина Джагарова: «Польза от архитектурного образования в театре - огромная. Я, например, всегда очень дружу с техническими директорами. Как минимум потому, что я хорошо понимаю, что как должно быть сделано и из чего.

Недавно, в работе над «Грозой» в Волковском театре (спектакль Дениса Азарова в ярославском Театре драмы им. Волкова. - Прим. ред. ) я впервые отвечала и за костюмы тоже. Это очень интересно - как от эскизов костюм проходит путь к пошивке, со всеми деталями. Галя Солодовникова меня тогда консультировала, я всяких книжек понакупила, узнала много нового.

Сейчас у меня в буквальном смысле есть проект мечты - это спектакль по пьесе Андрея Родионова «Нурофеновая эскадрилья». Мы (с режиссером Русланом Маликовым. - Прим. ред. ) уже делали по этой пьесе эскиз на закрытие «Политеатра». Тогда работа шла всего 10 дней, а результат до сих пор меня будоражит. Жаль, что этот материал сейчас столкнулся с цензурой (в связи с запретом ненормативной лексики в искусстве. - Прим. ред. ). Но все равно есть надежда, что мы его еще когда-нибудь сделаем. А про обилие девушек в профессии - я не думала. По-моему, бывают талантливые люди или не талантливые, и нет разницы - мужчины они или женщины».

Полина Бахтина

Кто это: В 2003 получила диплом Московского полиграфического университета по специальности «художник-график». Путь в театр преодолела через кино, успев поработать, например, с Валерией Гай Германикой. В качестве сценографа дебютировала в «Практике» со спектаклем Александра Вартанова «Продукт». Потом там же соорудила спектакль-книгу «Парикмахерша» (режиссер - Руслан Маликов). Далее случился картонный блокбастер «Копы в огне» в духе Гондри, с которого началась история сотворчества с Юрием Квятковским. Из недавнего - футуристический мюзикл «Сван» в Центре им. Мейерхольда и хип-хопера Нойза MC «Орфей и Эвридика» в Tesla 4000. Кроме того, Полина Бахтина вместе с Галей Солодовниковой ведет курс «театральный дизайн» в Высшей британской школе дизайна. А в 2015 году получила золотую медаль на международной выставке сценографии на Пражской квадриеннале, где представляла Россию с инсталляцией «Сон Мейерхольда» (в команде с Яном Калнберзиным).

Накануне открытия уникальной арт-площадки художник и куратор Нового пространства Театра Наций Вера Мартынов рассказала Time Out о том, как менять Москву, чтобы от этого не было грустно.

В каком городе вы родились? И когда переехали в Москву?

Формально — в Хабаровске. Переехала в 2001, кажется, уже и вспомнить сложно…

Какой вы представляли себе Москву до того, как сюда переехали?

С красными кремлевскими стенами, как в советских учебниках. И еще, судя по новостям — всегда холодной и энергичной!

Какое представление о Москве оказалось ложным?

В Москве бывают, все же, милые теплые солнечные деньки. И они прекрасны!

Что оказалось сделать легче, чем вы думали?

Все оказалось сложнее, чем я предполагала…

А труднее?

Очень трудно уснуть, успокоиться и помнить, что хочу сделать.

Что вас удивило в Москве?

Каждый день удивляет чем-нибудь. Москва — это сочетание, казалось бы, не сочетаемых вещей.

К чему вы сих пор не можете привыкнуть?

К плохому воздуху, перенасыщенному выхлопными газами автомобилей, и к постоянному вырубанию деревьев.

Где вы живете сейчас? И чем этот район вам нравится?

Пречистенка. Мне нравится, что недалеко , и открытый бассейн . Мне нравится, что это район без ночных клубов. И еще тут много красивых старых особняков.

Где вас чаще всего можно встретить в Москве?

На прошлой неделе компания ТеатрALL, Парк искусств Музеон и арт-объединение CoolConnections представили ТеатрALLную неделю в Музеоне, участниками лекции о моде и театре стали театральная художница Вера Мартынова и стилист, имиджмейкер и fashion-обозреватель Анна Баштовая. Основной идеей этого мероприятия было желание показать изменения в театральной культуре за последние несколько лет, рассказать о сложностях, с которыми сталкивается зритель при выборе наряда. В связи с открытием большого количества современных театров, отношение к ним упростилось, все больше и больше людей, собираясь на постановку, стараются не переборщить в «грандиозности» своего внешнего вида. Естественно, что к таким театрам, как Большой до сих пор сохранилось благоговейное отношение, но и там можно заметить зрителей в джинсах и толстовках. Об этом и многом другом и решили рассказать герои театрALLьной недели.

К моменту начала небольшое помещение школы было полностью заполненным, все разместились на складных стульях и приготовились слушать. Среди гостей оказались представители различных поколений и профессий, в том числе представители музея-театра Булгакова.

Лекция Веры Мартыновой о театральном костюме

Что такое униформа?

Вера Мартынова вышла к слушателям в черном платье-футляре с коротким рукавом. Такое платье, по ее словам, называется униформа. Униформа — это вещь с которой можно играть. Стоит добавить яркий аксессуар или подвернуть рукава, и общий образ заиграет совершенно другими красками. Мартынова уделяет большое внимание перевоплощениям, это касается не только самого костюма, но и актера, для которого он сшит. Особое мастерство проявляется тогда, когда герой может меняться прямо на сцене, сохраняя при этом свой личностный шарм.

В какой-то момент беседа переходит из монолога в формат дружеской беседы, гости начинают задавать вопросы. Один из мужчин пытается застать героиню врасплох, высказывая свою неуверенность в объяснении принципов работы художника — выбор того или иного силуэта, образа, детали. Впрочем, Вера Мартынова и ему отвечает с легкостью и без капли раздражения, объясняя, что образы собираются в процессе мышления, а любая деталь объясняется сюжетом и видением художника. Мужчину пытаются поддержать с задних рядов, но вскоре их вопросы заканчиваются, публика успокаивается, и беседа снова принимает нужный формат.

С чего начинает костюм

Каждый костюм — это своего рода произведение искусства, нельзя придумать что-то универсальное, подходящее для нескольких спектаклей. Самое сложное для театрального художника — заставить закройщика сшить «не под размер». На большом экране гостям показывают эскизы — вызывает удивление, что они больше похожи на рисунки, никаких пометок для швов и вытачек. Мартынова поясняет, что художнику нет смысла рисовать подробно, его задача только показать, как это должно выглядеть, остальное — это работа другого мастера. Героиня отправляет эскизы на шитье, а потом ей все время начинают звонить, уточнять — всем нужно живое общение, только так костюму можно придать его неповторимость, вдохнуть жизнь. Это одна из причин, почему многие детали она находит на блошиных рынках или в винтажных магазинах. Последних, по ее словам, в Москве только два, и дешевле слетать в Берлин. Вера Мартынова покупает много вещей в таких магазинах и для себя, это одежда, которая пожила, поменяла нескольких хозяев и стала костюмом.

«Сон в летнюю ночь» Дмитрия Крымова, художник спектакля Вера Мартынова

Без чего процесс создания неполноценен…

Для театрального художника очень важен контакт с вещами, с актерами, с режиссером. Нельзя просто прийти к нему и сказать «я хочу, чтобы это выглядело так». Перед тем, как сделать спектакль с режиссером, Мартынова должна с ним познакомиться. Она рассказывает, что сначала они пьют, гуляют, смотрят кино, потом она идет рисовать, а потом они опять разговаривают, обсуждают, и так происходит всегда. Иногда Вере Мартыновой кажется, что это ей так повезло, и она живет в идеальном мире.

Игра контрастов

Как в любой другой профессии, у театрального художника иногда возникает недостаток идей, тогда надо широко открыть глаза и смотреть, ведь вдохновение вокруг нас постоянно. Затем все увиденное трансформируется в рисунки и воплощается в костюмах. Мартынова рассказывает, как шли они с подругой по пляжу босиком в легкой летней одежде и наблюдали за неожиданным действом: вдруг открываются двери одного из замков Монако, откуда выходят женщины в бальных платьях, на шеях и запястьях которых сверкают бриллианты, и мужчины в смокингах. Тогда этот контраст так поразил ее, что потом стал основой для одной из постановок. Но так бывает не всегда, иногда художнику не ясно, что он хочет видеть, и тогда эскизы делаются из мусора, и только в процессе обсуждения они приобретают форму.

Подводя итог, Мартынова рассказала историю о том, как она приехала с папкой эскизов в Хорватию. У нее были очень короткие волосы, и она боялась, что к ней отнесутся несерьезно, но ее работы приняли. Поэтому, если вы мечтаете стать художником, не бойтесь рисковать, пробовать, все обязательно получится, ведь это очень интересная профессия.

Лекция Анны Баштовой о театральном дресс-коде

Театральная Москва

Вторым спикером, была заявлена Саша Подъельская, но из-за накладок в расписании, она не смогла приехать, и вместо нее выступила Анна Баштовая. Хотелось бы отметить, что девушка сразу же отказалась от микрофона, что настроило всех присутствующих на нужный лад. Свою речь Александра начала с цитаты креативного директора Lanvin Альбера Эльбаза о том, что Москва — уникальный город, театральный. Только здесь в театр надевают самое лучшее, делают макияж и укладку. Он увидел особенную красоту и прелесть в том, как несколько прекрасных, замечательно одетых, но явно небогатых дам достали из сумочек бутерброды, какое-то печенье и стали их есть. Для этих женщин не было проблемой надеть лучшее, что у них есть, потратить часы на подготовку и при этом принести еду с собой. Только в Москве он мог увидеть такое. И был безумно этому рад.

Россия — театральная страна, продолжает Баштовая, у нас Чехов за плечами. Но последнее время прослеживается тенденция к упрощению, нам стало казаться, что, одеваясь нарядно, мы перебарщиваем. Мы надеваем платья, а мужчины костюмы, в то время как в Английском современном театре продают пиво и сидр. Все сидят, пьют — и это нормально, несмотря на то, что на сцене играют великие, всем известные актеры. Там это не выглядит странным, а для Саши Баштовой было шоком. В России до сих пор сохранилось отношение к театру, как к чему-то высокому. Это хорошо, ведь этим мы отдаем дань уважения авторам произведений. Особенно это стоит делать на премьерах, когда все участники постановки дико нервничают, а режиссер выглядывает из-за кулис, чтобы посмотреть на то, как реагирует публика, и как она выглядит.

Что же надеть в театр? А что не стоит?

В целом, такого понятия, как театральный дресс-код не существует. Все зависит от театра и постановки. Если вы хотите одеться нарядно, но боитесь переборщить, обратите внимание на костюмы актеров, так вы сможете придумать интересный образ. Например, если все актеры в белом, будет уместно надеть белое платье или белую рубашку. Главное в этом деле — не стесняться. Не бойтесь того, что вы будете выделяться, даже если вы будете единственной девушкой в платье. Сейчас в моде «диоровский» силуэт с пышной юбкой — и это здорово, раньше девушки почему-то смущались такое носить. Если до театра у вас еще много дел, вы можете смело надеть длинное платье и кроссовки. Москва — не место для каблуков, просто потому что это неудобно. Если вы все-таки пожелали надеть в театр туфли на шпильке, то лучше положить их в сумку и переобуться около входа. Однако есть вещи, которые ни в одном театре не будут выглядеть приемлемо. Это рванные джинсы, лосины и спортивные костюмы. Их надо оставить для улицы и для пробежки.

Иногда бывает так, что в театр позвали после работы. Если у вас строгий дресс-код, то имеет смысл взять с собой какую-нибудь яркую вещь — платок, украшение или блузку и переодеться. Это позволит вам менять наряд под задачи.

К образу надо подходить как к игре, главное — не переборщить. Это в Англии можно ходить хоть со сковородкой на голове и в пакете, а в России необходимо соблюдать умеренность.

Текст: Дарья Степанова