«ВД» поговорил с одним из наших самых востребованных джазовых музыкантов о любимом: трубах, концертных площадках, фанатах и женщинах.
Какие площадки вы любите больше всего — в России и за рубежом?
Из российских — безусловно, «Дом музыки», причем как пафосный Светлановский зал, так и уютный Театральный. Второй мне нравится тем, что создает ощущение невероятной, почти физической близости с публикой. А из зарубежных — Rose Hall и Carnegie Hall в Нью-Йорке, потому что это те два места, где мои соло мне понравились, а я всегда сомневаюсь в том, что делаю.
В чем секрет удачного концерта?
Каждый день играешь по 4-5 часов. Если готовишься меньше, то в день выступления будешь думать не о музыке, а о том, как бы ни выдохнуться физически к концу мероприятия. Подготовка — это 10 дней ада, а сам концерт — это счастье. Джаз не предполагает большого количества поклонников, но, как правило, это люди взрослые, образованные, с развитым чувством прекрасного, общаться с ними — одно удовольствие. Хотя, конечно, не без исключений. Например, одна фанатка как-то написала мне: «Быть убитой вашими руками — мечта». И такие встречаются.
Имеет ли значение, на какой трубе играет музыкант?
Мои коллеги делают колоссальную ошибку, когда меняют автомобиль, но не меняют трубу. Мне это непонятно, потому что машина — это, как ни крути, кусок железа, а труба — инструмент, который дает тебе возможность общаться с миром. В моей жизни было много инструментов, но особенную роль играет труба, изготовленная Дейвом Монэ с учетом моего веса, роста, комплекции и даже моего видения того, как я должен играть. Это как любовь всей жизни. Все предыдущие трубы — моя история, они со мной, но я к ним и не возвращаюсь. Трубы приходится со временем менять, однако я очень надеюсь, что буду делать капремонт своей любимой, но менять ее не буду.
Возраст важен для джазового исполнителя?
В попсе девушка в 20 лет шикарна, в 30 теряет свою популярность, а в 40 становится смешной. А в джазе по-другому: выходит, допустим, Сезария Эвора или Натали Коул, которым уже за 60, и им веришь как никому, потому что они жизнь прожили.
Кто из ныне работающих джазменов кажется вам наиболее интересным?
Если говорить о моих коллегах-трубачах, есть два совершенно невероятных человека: Райан Кизор и Шон Джонс. Они завораживают тем, как излагают свои мысли с помощью музыки. Очень рекомендую их.
А из молодых российских музыкантов есть такие, кто, на ваш взгляд, заслуживает пристального внимания?
Саксофонист Дмитрий Мосьпан — победитель телепроекта «Большой джаз». Полина Зизак — молодая певица, участница шоу «Голос». Как музыканты они уже состоялись, а получат ли медийную известность, покажет время.
Вы много работали с зарубежными исполнителями. Чем они отличаются от наших?
Работоспособностью и дисциплиной. Помню, как мы записывали первую пластинку в Нью-Йорке при участии звезд мирового джаза. Встреча в студии была назначена на 10 часов утра. Мы с Игорем Бутманом по привычке пришли в 10.15 и с удивлением обнаружили, что все музыканты уже ждали нас, разыгранные и подключенные ко всей нужной аппаратуре. Дисциплина — то, чего не хватает не только отечественным музыкантам, но и вообще русским людям.
Вы производите впечатление очень активного человека: сотрудничаете с самыми разными музыкантами, от «Любэ» до «Уматурман», от Дмитрия Маликова до Игоря Бутмана. Как появляются идеи проектов?
Часто предложения о сотрудничестве приходят сами собой. Например, так получилось с телепроектом «Большой джаз»: мне позвонили, прошел кастинг. Несмотря на кажущуюся активность, я очень ленивый человек: люблю заварить себе чай и «воткнуть» перед телевизором. И что-то приходит само — потому что, видимо, это правильный чай, правильный диван, правильный сериал. Если проводишь через себя положительные энергии, ситуация сложится так, что рано или поздно тебе предложат именно то, что тебе нужно. Если тебе пока это не предложили, значит, еще не пришло время.
То есть, если хочешь добиться успеха, нужно просто ждать у моря погоды…
Понимаете, чтобы вот так вот сидеть, пить пуэр и проводить через себя правильные энергии, нужно было с 4 лет ходить в музыкальную школу, не иметь детства, все время заниматься как проклятый. В 15 лет в моей жизни появился спортзал, практически каждый день я должен был поднимать по 5-7 тонн, правильно питаться, высыпаться. Вся моя жизнь — результат постоянной работы над собой.
Старости не боитесь?
Боюсь, конечно. Но не седых волос и морщин, а физической немощи. В отношении себя я не приемлю слабости. Однозначно: либо буду сильным, либо умру. Поэтому постоянно работаю над собой.
Усталости не чувствуете?
Я уже 25 лет хожу в спортзал и делаю 4-5 одинаковых упражнений, которые люблю и не собираюсь менять. Если ты потерял интерес к какому-либо занятию, значит, не очень-то ты это любил. Люди вообще делятся на две категории: те, кто способен любить, и те, кому это не дано.
Вы столько говорите о любви…
Конечно! Ведь главный посыл не только джаза, но и всего, что нас окружает, именно любовь. Ты идешь на сцену — и что же ты должен нести, как не любовь? Желание понравиться публике, заработать деньги? Все это поверхностное.
Вас все устраивает в вашей жизни?
Кроме одного. Надеюсь, когда-нибудь в моей жизни произойдет чудо, и я встречу женщину, которая станет матерью моих детей. Я на это очень ориентирован. Недавно пришло страшное понимание, что таких женщин, по-настоящему хороших, много. Я думал, что их нет, а сейчас вижу, что их много. Значит, проблема во мне, поэтому я над этим работаю. Это как когда приходишь в клуб анонимных алкоголиков: «Здравствуйте, меня зовут Вадим, и я алкоголик». Как только ты признал это, понял, что проблема в тебе, встаешь «на путь исправления». Думаю, в ближайшее время решу эту проблему. Свою женщину я узнаю по двум качествам: меня должно завораживать то, как она выглядит, и то, как излагает свои мысли. Больше ничего и не нужно.
Корреспондент «Главных новостей Ульяновска» пообщался с джазменом незадолго до его выступления в Ульяновске.
– Вадим, расскажите, пожалуйста, о своём детстве – каким оно было: музыкальным или обычным, как у большинства детей?
– Как у большинства музыкальных детей, детства у меня не было. С четырёх лет занимался музыкой. Годами по четыре часа в день проводил за фортепиано.
– Музыкой занимались благодаря влиянию вашего папы?
– Да, именно так, ведь ребёнок не может сам сделать выбор в столь раннем возрасте. Папа мне часто говорил, что занимаясь музыкой я буду счастливым человеком. Тогда я ему не верил. А сейчас понимаю, что он был абсолютно прав. Думаю, настоящая родительская любовь не в том, чтобы потакать слабостям детей и баловать их. А в том, чтобы понять ребенка, воспитывать, пусть даже в жёсткой форме, направлять.
– В каком возрасте осознали правоту папы и поблагодарили за музыкальный выбор?
– Осознал, наверное, лет в 25-30. А вот насчёт слов благодарности сейчас понимаю, что ещё так и не произнёс их. Сразу после интервью позвоню ему и скажу, что он был прав.
– Трубу вы уже выбрали сами – почему именно этот музыкальный инструмент?
– На тот момент не было никаких моральных сил заниматься фортепиано, меня уже просто «колотило» при виде его. И я подумал, что труба – это просто, и мне будет легко научиться на нем играть. Даже просто за счёт аппликатуры. Тогда совершенно не подозревал, что в плане игры это физически самый тяжёлый инструмент.
– В чём эта сложность – особенность работы с дыханием?
– На трубе на выдохе 0,2 атмосферы – самое высокое сопротивление на выдохе среди духовых инструментов. Это как камера футбольного мяча. И вот эту камеру я надуваю на протяжении всего концерта. Если обычный человек, пусть даже спортивный, представит, что ему в течение двух часов предстоит сделать что-то подобное, думаю, он потеряет сознание уже минуте на третьей. Кроме того, на трубе диапазон нот меняется за счёт того, что надо управлять губами, а в саксофоне - всего лишь выучить аппликатуру. Поэтому, чтобы трубачу играть гамму в три октавы, ему нужно лет пять, а саксофонисту – недели две. Но у трубы есть огромный плюс – саксофонистов много, а трубачей – единицы.
– Возникало ли после осознания всех «прелестей» игры на трубе желание поменять инструмент?
– Есть выбор, который не бывает случайным. И есть такое понятие, как судьба, в которую, правда, не верю. Труба - это абсолютно мой инструмент и по внешнему виду, и по звуку, и по роли вообще в музыке. Исторически сложилось, что войска в атаку поднимали именно под звуки трубы... Труба - это глубоко лирический музыкальный инструмент, чьё звучание наиболее близко к голосу. А под саксофон только драпать хорошо (смеется).
– В вашей творческой биографии есть интересный факт – вы первым в Москве стали играть с диджеями.
– Это чисто коммерческая идея. Реализовывалась она в такое время, когда музыкантам в Москве было тяжело заработать. А клубная музыка набирала популярность. И эта наша задумка получила большое продолжение – сейчас уже достаточно много музыкантов, кто так играет. Людям всегда интересно живое исполнение хорошей музыки в любых проявлениях.
– Сейчас вы продолжаете заниматься подобным или уже отошли от этого?
– Только в рамках коммерческих проектов либо “just for fun” (дословно: "просто для удовольствия, развлечения" – авт.). И на сегодняшний день это лишь небольшая часть того, что делаю.
– В 2009 году с Тимуром Родригезом вы создали джазовый проект “TheJazzHooligans”. Он ещё существует?
– У нас сложились настоящие дружеские отношения. Тимур - открытый, добрый, общительный человек. Но этот проект, к сожалению, не имел продолжения. Может быть, сказалось неправильное позиционирование. Хотя, вполне возможно, что проект может возобновиться. Опыт действительно был очень интересный.
– Вы стали ведущим телепроекта «Большой джаз» на канале «Культура». Чем вам запомнилось участие в нем?
– Когда мне позвонили с телеканала «Культура» с предложением, сразу же согласился. Честно скажу, уже давно был готов вести какой-нибудь телевизионный проект. Был очень большой кастинг, о чём я даже не знал - медийные персоны, джазовые и рок-музыканты, артисты театра. В роли ведущего я себя чувствовал органично, но в то же время ощутил, что это очень сложный вид деятельности, особенно на таком телеканале, как «Культура». Если поступят от них новые предложения, приму их не задумываясь. Но если мне когда-нибудь предложат поменять свою профессию на телеведущего, откажусь.
– Были среди конкурсантов те, кого вы запомнили больше всего и стали сотрудничать?
– С большинством участников уже был знаком до телепроекта. С конкурсанткой, которая, к великому сожалению, покинула проект в самом начале, Асет Самраиловой, удивительным образом сложился творческий союз. Мы создали несколько программ и провели концерты. Хотя она была наименее джазовым человеком на «Большом джазе», но покорила своей искренностью, голосом, обаянием и профессионализмом.
– Как складываются отношения с Игорем Бутманом, в джаз-ансамбле которого вы играли раньше?
– Несмотря на то, что уже пять лет не работаю у него в оркестре, мы продолжаем общаться, он мой близкий друг и во многом кумир. Игорь приглашает меня на выступления в качестве специального гостя. Свои альбомы записываю на лейбле “Butman Music”.
– Вам доводилось выступать вместе с вашим папой?
– К сожалению, нет. Я стал играть после того, как он перестал выступать. Хотя мы работали на одной сцене – я в качестве музыканта или ведущего, а папа - в роли ведущего.
– Можно надеяться любителям джаза на продолжение семейной династии?
– Хороший вопрос… Если у меня будет сын, то обязательно дам ему в руки трубу. Не знаю, захочет ли он играть. Но мне хотелось бы, чтобы он, как минимум, попробовал. А если будет дочка, то я против того, чтобы она играла на трубе. Хотя у меня есть несколько учениц, достаточно перспективных...
– Какое место в вашей жизни занимает спорт?
– Давно и серьёзно занимаюсь спортом. Для меня это такая же важная часть жизни, как и музыка. Я абсолютный фанат и пропагандист здорового образа жизни. Что касается вида спорта, которым занимаюсь, – это «железо». Точнее даже это не спорт, а эстетика и философия. А профессиональный спорт считаю больше развлечением для публики, нежели пользой тому, кто им занимается.
– Как проводите свободное время?
– У меня так много в жизни динамики, что свободное время люблю проводить в спокойной обстановке: либо с друзьями, либо на диване, просматривая хороший сериал в компании с хорошим чаем или кофе.
– Ваши пожелания слушателям в преддверии концерта в нашем городе.
– Пожелание очень простое – слушать больше хорошей джазовой музыки. Музыка, на мой взгляд, это самое абстрактное искусство, тогда как живопись, балет, поэзия более конкретны. А джаз - единственный стиль музыки, где есть импровизация, и можно понять, как человек мыслит и чувствует.
Сергей ГОРОХОВ
Фото из архива филармонии
Совсем скоро клубе "Дуровъ" состоится концерт Квинтета трубача Вадима Эйленкрига – самого заметного российского джазмена, ведущего артиста лейбла Butman Music, "русского Криса Ботти". Причем слово "заметный" тут выступает в разных значениях – музыкант играет яркую и разнообразную музыку и обладает завидным, мощным телосложением.
В записи предыдущего диска Эйленкрига "The Shadow of Your Smile" музыку писал в том числе Николай Левиновский , а в числе музыкантов были участники знаменитого ансамбля The Brecker Brothers — гитарист Хайрам Буллок, басист Уилл Ли, барабанщик Крис Паркер, трубач, а на альбоме - вокалист Рэнди Бреккер и клавишник Дэвид Гарфилд.
Поводом и темой для разговора с Эйленкригом стал его новый, только что вышедший альбом, названный очень просто: "Eilenrkig" - его презентация состоится в ходе концерта. В записи диска вновь участвовало созвездие виртуозов. В их числе музыканты американские - барабанщик Вирджил Доннати, бас-гитарист Даг Шрив, вокалист Аллан Харрис, гитарист Митч Стайн и российские - пианист Антон Баронин и тенор-саксофонист Дмитрий Мосьпан.
Звуки
: Почему вы решили продюсировать свой новый альбом лично? Вас чем-то не устроило продюсирование Игоря Бутмана, который нес ответственность за ваш дебютный диск?
Вадим Эйленкриг
: Первый мой альбом очень нравится Игорю Бутману: ему нравятся соло, композиции, которые он сам выбирал лично. Я же очень хотел записать альбом, в котором было бы больше меня. Я человек сомневающийся, перфекционист во всем. Но во время записи диска "Эйленкриг"
я внезапно столкнулся с проблемой: писал соло, переписывал до бесконечности и не было рядом человека, который мне мог бы подсказать, сказать, что можно остановиться, что достаточно, хватит. Именно поэтому партии и соло я показывал Игорю и много советовался с ним.
Звуки
: Ваш альбом сделан в стиле "поп-джаз". Это - главное направление развития стиля?
Вадим Эйленкриг
: Нет, конечно. Просто сегодня мне это интересно. Не более того.
Звуки
: Оцените роль Бутмана в мире российского джаза. Его часто хвалят – это правильно?
Вадим Эйленкриг
: Это правильный вопрос. Но его не только хвалят, но и многие ругают. Моё личное мнение – он блестящий, выдающийся музыкант, настоящая звезда во всех смыслах, начиная с профессионализма, заканчивая медийностью, харизмой. Самое главное – это то, что он сделал для российского джаза. Он поднял авторитет джазового музыканта, престиж самой профессии. До него джазовые музыканты играли в ресторанах 40 минут перед основной программой.
Звуки : Ваш концерт состоялся в Светлановском зале ММДМ. Есть ли для вас разница, в каком зале играть?
Вадим Эйленкриг : У каждого зала есть своя энергетика. Но в большей степени все зависит от публики. Вне независимости от того это маленький клуб, или большой концертный зал - я считаю, что качество музыки должно быть одинаковым.
Звукиу
: Критикуют ли вас за татуировки? Они будут у вас всегда или это дань моде?
Вадим Эйленкриг
: Да, критикуют. И достаточно часто. Но бОльшему количеству людей они нравятся. Самый главный критик в этом вопросе - моя мама. В любом случае, мои татуировки останутся со мной навсегда. Хотя бы потому, что такого размера тату свести невозможно. Я это сделал потому, что очень давно этого хотел. И еще до того как их сделать, я с ними жил, знал что они у меня будут. Это мои внутренние ощущения, они много для меня значат. Этим я сам себе поставил планку: если бросить тренироваться, то человек с такими тату будет выглядеть комично. Они напоминают мне о том, что нужно постоянно работать над собой. Это касается как тела, так и музыки. И это не дань моде. Ведь первое тату я сделал в возрасте, когда многие уже их сводят - в 40 лет.
Звуки
: Не провоцирует ли ваша внешность интерес другого пола?
Вадим Эйленкриг
: Моя публика интеллигентная. Возле подъезда никто ночами не дежурит, ничего криминального не происходит, проблем с этим нет.
Звуки
: Почему вы решили писать альбом интернациональной "бригадой"?
Вадим Эйленкриг
: Чтобы записать хороший CD с американскими музыкантами много ума не надо. Поэтому я пригласил самых и лучших российских музыкантов.
Звуки
: Как вы выбираете, с кем будете работать?
Вадим Эйленкриг
: Меня недавно спросили, почему я не хожу на концерты своих коллег. К сожалению, мало трубачей, которые играют сольные концерты. А что касается других музыкантов - если человек мне нравится, я приглашаю его вместе играть, потому что получаю большее удовольствие, слушая его со сцены, чем из зала, взаимодействуя с ним.
Звуки
: Написанная вами композиция "No Place for House"
заканчивается в стиле техно. Как вы будете ее исполнять вживую? Может быть перспектива развития джаза в сочетании с электроникой?
Вадим Эйленкриг
:Пока не решил, как будем играть. Можно сделать имитацию техно, необязательно использовать ди-джея. Джаз и электронная музыка активно сотрудничают. Если мы не хотим, чтобы джаз был мертвым языком, мы должны развиваться.
Звуки
: Расскажите о вашем опыте симбиоза джаза и электроники.
Вадим Эйленкриг
: Электронная музыка в плане глубины не такая серьезная как джаз. Но это не значит, что она простая. Чтобы создать музыкальное произведение, которое понравится публике, нужен талант и профессионализм вне зависимости от стиля. Если я найду человека, готового спродюсировать мой альбом, который знал бы тенденции в электронной музыке, я с удовольствием буду с ним работать.
Звуки
: Джаз за последние десятилетия потерял в сексуальности, и, как следствие, привлекательности для молодежи. А вас называют секс-символом российского джаза. Что делать в этом направлении?
Вадим Эйленкриг
: Джаз не потерял в сексуальности. Все зависит от харизмы исполнителя. В джазе эмоции яркие, они идут от исполнителя к публике, в то время как в классике есть рамки, как и в поп-музыке. Наверное, рок тоже передает эмоции, но более витальные. Джаз глубже. В 40 лет я открыл для себя, что секс- это занятие не только для двадцатилетних. Надеюсь, что через 20 лет я сделаю для себя подобное открытие (шутка). Чтобы джаз был популярен среди молодежи, нужно чтобы было как можно больше молодых, харизматичных исполнителей.
Звуки
: А кого бы вы выделили из российских джазовых музыкантов нового поколения?
Вадим Эйленкриг
: Это и работавшие со мной пианист Антон Баронин
и саксофонист Дмитрий Мосьпан
. Также барабанщик Дмитрий Севастьянов
, все музыканты Оркестра Игоря Бутмана
, альт-саксофонист Костя Сафьянов
, тромбонист Павел Овчинников
, барабанщик Эдуард Зизак
, мой коллега трубач Владимир Галактионов
и многие другие.
Звуки
: Как вписался в вашу концепцию барабанщик Вирджил Донати – известный, как исполнитель довольно непростой и "громкой" музыки?
Вадим Эйленкриг
: Он прекрасно вписался. Придал жесткости звучанию. Он без недостатков. Потрясающий технически, энергетически, со знанием.
Звуки
: Музыка Артемьева ("Свой среди чужих, чужой среди своих") и Римского-Корсакова ("Полет шмеля") на альбоме - случайный выбор или это особенные, важные для вас композиторы?
Вадим Эйленкриг
: Артемьев написал самую красивую мелодию для трубы в России, которую я знаю. А Римского-Корсакова мы сыграли случайно на фестивале Crossover jazz. Нужно было что-то сыграть на перекрестке джаза и классики, Дима Мосьпан сделал аранжировку, получилось удачно, я решил сыграть ее и на альбоме.
Звуки
: Сформулируйте свое политическое кредо.
Вадим Эйленкриг
: Я толерантен не только к людям, которые разделяют демократические взгляды, но я уважаю людей, которые имеют взгляды политического большинства. На мой взгляд, демократ – это человек, который уважает выбор другого.
Вадим Эйленкриг знаменит как джазовый трубач и телеведущий, при этом сам музыкант неоднократно повторял, что не относит себя к исключительно джазовым музыкантам. В его музыке есть грув, и он смело может относиться к любому музыкальному стилю.
Вадим Симонович родился 4 мая 1971 года в Москве. Его отец ранее работал концертным директором у звезд первой величины на российской эстраде. Мать поддерживает супруга в его творческой деятельности.
Вадим Эйленкриг не относит себя к исключительно джазовым музыкантам
Детство и юношество Вадима Эйленкрига
С детства росший в атмосфере творчества мальчик в четыре года увлекся музыкой. Заметив старания сына, отец отдал его в музыкальную школу, в классу фортепиано. Вторым направлением его обучения стала труба, что, откровенно сказать, удивило родителей.
Играть на этом же медном духовом инструменте Вадим продолжил в музыкальном училище, а после – в университете культуры и искусств в Москве. В процессе обучения, пересмотрев свои взгляды, он перевелся на отделение джазовой музыки.
В девяностые годы Эйленкриг окончательно осознал, что музыка – его призвание Переломный период в его карьере пришел с наступлением девяностых. После услышанной композиции по радио саксофониста Гато Барбьери, Вадим понял, что музыка – это его призвание.
1995 год стал для него решающим в его будущей звездной карьере. Вадим Эйленкриг отправился на фестиваль джаза в немецкий Торгау, где биг-бэнд, в составе которого он играл, получил первый приз. После окончания обучения Вадим выступал в знаменитых джазовых оркестрах, в том числе у Анатолия Кролла и .
Вадим Эйленкриг с Аллой Сигаловой в программе «Большой джаз» Творческая деятельность Вадима Эйленкрига
Трубач имеет много музыкальных и творческих связей как с заграничными коллегами, так и с отечественными исполнителями. Он регулярно играет в оркестровых сопровождениях на концертах.
Если у музыканта появляется свободная минутка, он всегда с удовольствием принимает приглашение на выступление известных звезд российского шоу-бизнеса: Дмитрия Маликова, Ларисы Долиной и других.
С 1999 по 2010 годы трубач был солистом в Московском джазовом оркестре .
В 2012 году музыкант выпустил под названием Eilenkrig. В честь этого события было проведено более пяти презентационных концертов.
Личная жизнь Вадима Эйленкрига
Музыкант является завидным холостяком, за сердце которого готовы бороться сотни поклонниц. В далеком прошлом, когда Вадиму было 19 лет, он состоял в браке. Продолжительность семейной жизни составила три месяца.
Шутя, музыкант говорит: «Женитьба стала своеобразной «вакцинацией», после которой у меня выработался иммунитет».
Размышляя о своей будущей второй половинке, трубач не может описать идеал женщины. Главными чертами, которыми будет обладать его избранница – доброта и мудрость.
Более 10 лет Вадим Эйленкриг играл в Оркестре Игоря Бутмана
«Женщина, как не раскрытая книга, должна интриговать и становится интереснее с каждой новой страницей», – говорит Эйленкриг.
Артист любит шутить: «Сегодня у меня есть в жизни жена – медная труба, и несколько любовниц – дополнительные трубы».
Завидный холостяк Вадим Эйленкриг занимается творческой деятельностью, и, как он сам говорит, у него нет времени на романтические отношения. Но кто знает, возможно, уже завтра он станет семейным человеком.
Вадима Эйленкрига увлекает не только музыка В Вадим Эйленкриг рассказал, какую профессию он бы выбрал, если бы не стал музыкантом.
Российский музыкант Вадим Эйленкриг поделился с мужским журналом «Репутация в жизни», сколько в его коллекции ножей, как сохранить отношения и сколько лет его любимому мишке.
- Когда-то в блоге вы писали, что у вас большая коллекция ножей - около 60 штук. Вы продолжаете этим заниматься?
- (показывает раскладной нож, который лежал на столе) Да, ножи есть. Они везде у меня лежат. Но собирать перестал. Во-первых, их стало очень много. Складной нож для коллекции - это не предмет первой необходимости. Во-вторых, все, которые ещё можно было себе позволить, я купил. А дальше начинаются совершенно космические цены. Складные ножи по конструкции очень сложные. Соответственно, цена отличается от обычного ножа с фиксированным лезвием. К счастью, у меня коллекционирование не перешло в разряд фанатизма. Но я хочу сделать небольшую полку-витрину, куда выложу самые любимые экземпляры. У меня есть ножи, которые со временем только растут в цене у коллекционеров.
- Вам нравится Япония с их культурой холодного оружия?
Конечно! У меня даже квартира в таком псевдояпонском минимализме: двери в спальню раздвижные (встает, подходит к двери и раздвигает её) . Понятно, что квартира сильно европеизированная, но когда я думал об интерьере, то хотел восточные нотки. Есть две катаны, правда, не японские: одна камбоджийская - очень хорошая. Эти мастера гордятся тем, что из не традиционных инструментов используют в производстве только тиски. Однажды, я по глупости срубил березу этой катаной. До сих пор жалею: росла себе береза, красивая, а я сдуру срубил. Но меч зауважал, потому что даже такой неподготовленный человек, как я, сумел срубить березу одним ударом.
- Вы заведуете кафедрой джазовой музыки и импровизации в Государственной классической академии имени Маймонида. Расскажите о современных студентах.
То ли я уже вошел в тот возраст, когда начинаешь говорить «а вот в наше время», то ли что-то ещё. Могу ошибаться, но они технически продвинутые как в исполнительстве, так и в жизни. Эти люди были воспитаны не на живом общении, а на общении с помощью гаджетов. Причем, лучший друг - это гаджет. У меня есть странное ощущение, что это поколение теряет эмоциональную составляющую. Я это объясняю простыми бытовыми ситуациями.
Раньше — созвонился с девушкой, ждешь её у памятника им. Пушкина. У неё только домашний телефон, нет сотового или пейджера. Ты стоишь и нервничаешь, если она опаздывает: придет или не придет. А сейчас просто пишут: «Я опаздываю». Нет этих глубоких переживаний, какого-то правильного, хорошего страха. Беспокойства в людях нет. Не знаю, хорошо это или плохо. Я не отношусь к людям, которые говорят: «Давайте отберем у ребенка айпады». Но мы войдем в общество менее эмоциональных людей. В то же время, им будет проще общаться, договариваться при помощи гаджетов.
- Тогда позвольте продолжить тему эмоциональной бедности. У вас была программа с Даниилом Крамером «Два еврея: богатый и бедный». Можно назвать современное общество духовно бедным?
На самом деле, название концерта было моей шуткой. Когда выступаешь в любом академическом зале с традициями, нельзя просто написать Даниил Крамер и Вадим Эйленкриг. Всегда надо написать: «С программой…», дальше придумывай, что угодно. У меня тогда родилась эта шутка, что с Игорем Бутманом такого не сыграешь - сразу понятно, кто там богатый, а кто бедный (смеется) .
Я бы не сказал, что народ духовно беднее. Процент думающих людей всегда примерно один и тот же. Публика, с которой мы общаемся на концертах, те дети, которых мы видим на мастер-классах - они совершенно с другими лицами. Они по-другому думают, чувствуют, они образованны, читают, смотрят телеканал «Культура».
Недавно меня пригласили сниматься в передачу «Спокойной ночи, малыши». Я безумно рад, потому что считаю её самой доброй передачей, которая вообще может быть. Мы же росли на этой передаче, прямо с утра ждали. Я узнал, что её больше нет на центральных каналах - она идет на «Культуре». Грустно немного, наверное, так и должно быть.
- Вернемся к преподаванию. Любят ли трудиться современные студенты?
Опять же это зависит от конкретного случая. Большинство трубачей, которые у меня учатся, пашут с утра до ночи. Я их всех сразу предупреждаю, что по-другому не будет. Конечно, попадаются и такие, которые делают все по минимуму.
- А вас родители заставляли учиться музыке?
Конечно, заставляли. Кто будет по доброй воле учиться в музыкальной школе после общеобразовательной? Но мне кажется, что воспитание и любовь родителей заключается в том, чтобы достаточно жёстко делать то, что они считают правильным для своего ребенка.
- Даже, если родители ошибаются?
Тут надо понимать, что воспитание - дело ответственное. Но предоставлять ребенку право выбора смешно. Подвергать что-то сомнению - это приходит с возрастом. Как человеку с несложившимися взглядами, с отсутствием философского склада ума, предлагать делать выбор. Я считаю, что это самое отвратительное в педагогике.
- Вы часто даете интервью. Чем отличаются вопросы женскому и мужскому изданию?
Я как-то не отличал издания по гендерному признаку. Женщин больше интересует абстрактный мужской взгляд на отношения полов. Мужские издания ни разу не задавали мне этот вопрос, хотя мне кажется, что я мог бы дать хорошие советы. Там интересуются объемом бицепса, сколько я жму лежа.
- Тогда предлагаю отойти от стереотипов - могли бы вы дать рекомендации мужчинам, как сохранить отношения?
Про это книгу можно писать. Нет какого-то одного способа. Единственное, что я бы мужчинам рекомендовал не забывать при знакомстве с женщиной, она считает нас идеалом. Недаром, отношения в самом начале очень хорошие, яркие. Сейчас я скажу одну вещь, с которой поверхностные женщины не согласятся, надеюсь, думающие меня поймут.
Прежде всего, мужчина должен из себя что-то представлять. Причем, это зависит не от количества денег, ни от внешности. Личность - это мудрость, это сила характера. От таких женщины не уходят. Как только мужчина начинает себя вести не «по-мужски» - это конец отношений. Только один раз в глазах женщины можно стать «не мужчиной». Сколько бы женщины ни говорили, чтобы мужчины во всем им уступали, все это заканчивается плачевно. Мы можем им в чем-то уступить, как ребенку: зеленые или красные сапожки купить. Но в паре должны быть ведущий и ведомый. Если хоть раз мужчина уступает женщине роль ведущего, он уже навсегда для неё ведомый. Как бы она ни говорила, что он молодец, он современный и склонен к компромиссам, скорее всего, уважать его она не будет. Это тонкий момент в отношениях, он требует мудрости. Если ты просто самодур, давишь на женщину, из этого тоже ничего не получится.
Самое ужасное, что может сделать мужчина - вступить с женщиной в спор, когда начинаются крики и оскорбления. Женщина на этом поле всегда выигрывает. Если ты тоже начинаешь кричать и оскорблять - ты не мужик. Если, не дай бог, ударил, - ты не мужик. К сожалению, женщина должна бояться только одного - ухода мужчины из её жизни. Но и тут перегибать палку нельзя. Регулярные угрозы «я уйду от тебя, если ты …» тоже ведут тебя в категорию «не мужчин». Отношения - сложная штука.
- Вы говорили, что ваши любимые авторы Чарльз Буковски, Эрих Мария Ремарк, Эрнест Хемингуэй. Почему читаете книги о потерянном поколении?
Я не думал об этом, но сейчас я их понимаю. Человеку, чье взросление пришло на 90-е годы в России, не может быть безразлично творчество Ремарка. Когда я читаю «Триумфальную арку», я понимаю, что это про меня. Я абсолютно согласен с тем, что чувствует, как говорит главный герой Равик. А как он строит потрясающие отношения с Жоан Маду, понимая, что это не приведет ни к чему.
С возрастом начинаешь все больше обращать внимания на политику. Стало интересно читать Оруэла. Но предпочтения не задерживаются только на беллетристике. Сейчас я с удовольствием читаю труды Рихарда фон Крафта-Эбинга, психиатра конца 19 века.
- В одном из интервью вы говорили, что если бы не были музыкантом, стали бы врачом-психиатром. Эти интересы исходят из вашей несостоявшейся профессии?
Да, думаю, я бы стал очень хорошим психиатром. Мой близкий друг - врач-психиатр. Но я понимаю, что он живет в аду, потому что редко, кто сходит с ума и видит солнышко с цветочками. Это счастливые люди, но их очень мало. В основном, его пациентов кто-то преследует, сдвигаются стены, у них тревоги, какие-то фобии. Он постоянно находится в этом. Очень тяжелая профессия. Я не знаю, насколько долго такой позитивный человек как я смог бы там выдержать. Но мне было бы интересно.
- Лет шесть-семь назад вы писали в блоге: «Только вдумайтесь: большинство окружающих нас людей — нежеланные дети. В этом вся проблема». Откуда появились подобные мысли?
За этот пост некоторые люди меня даже проклинали. Но это правда. Редко, когда встречаются два человека, они любят друг друга и у них сознательно появляются дети. Я сейчас не говорю о тех детях, которые появились в результате случайного знакомства. Я хотел сказать, как много детей от нежеланных мужчин, женщин или отношений. Когда женщина выходит замуж, чтобы улучшить жилищные условия - в этом случае получают тоже нежеланные дети.
Механизм простой: два человека встречаются, вспыхивает страсть и природа говорит: «Вот здесь будут самые сильные дети». А когда этой страсти нет…Понятно, этих детей будут любить, их могут ждать, но они нежеланные. Если представить то количество людей вокруг нас, которых просто не должно было быть, которые появились случайно, мне становится страшно.
А потом я смотрю на своих друзей. Те дети, которые появились в любви и сознательно, они какие-то другие: более здоровые, красивые, более развитые. Удивительно, но это так.
- Вернемся к позитиву. Вы говорили, что любите сказку «Стойкий оловянный солдатик». Откуда это пошло?
Я очень благодарен маме, что основные сказки, которые она мне читала, были сказки Андерсена. Они же не всегда заканчиваются позитивно. И это хорошо, потому что в жизни тоже не всегда все гладко. С другой стороны, что считать позитивным концом? Солдатик же балерину любил, она его тоже. Русалочка погибла, но у неё были сильные чувства.
На мой взгляд, это абсолютно восточный подход, когда гораздо важнее не цель, как для европейца, а путь. Наверное, и я по своему взгляду ближе к Азии, потому что для меня путь имеет гораздо большую ценность, чем результат. Если бы мне предложили получить все и сразу «по щучьему велению», это бы не имело ценности. Самое важное то, что ты приобретаешь в процессе достижения. Меняется характер, взгляды на жизнь, волевые и моральные качества. Без пути этого бы не было. Человеку, которому все легко достается, этого не ценит.
Любимые вещи Вадима Эйленкрига.
- Еда. Мясо. Много мяса. Я стараюсь не есть свинину, не по религиозным причинам - она просто «тяжелая». Я был в Шаргороде в гостях у мамы Сергея Бадюка. Там было еды настолько много (хватается за голову) , что столы реально стояли в три этажа! А Бадюк меня все пугал, что мне будет плохо. Но все было так вкусно!
- Напиток. У меня их два. Если в первой половине дня, то капучино. А во второй половине дня, но не поздно вечером, то пуэр - китайский черный чай. Стараюсь пить его до шести вечера. Иначе, очень трудно заснуть. Когда я пью капучино, я чувствую себя европейцем: завтрак, кофе, газета-смартфон. За чашкой пуэра чувствую себя азиатом.
- Детская игрушка. Если не брать огромное количество детского оружия, которое у меня было, то самым моим близким другом был плюшевый медведь по имени Младший. Причем, имя я ему дал не по возрасту или размеру - он был Младший Лейтенант. Я был такой милитаристского склада ребенок. Очень хотел служить в армии, смотрел фильмы только про Великую отечественную войну. Самое интересное, что не так давно я пришел к родителям, залез на антресоли и там нашел Младшего. Теперь он снова живет со мной. Медведю 45 лет.
- Предмет в школе. Интерес зависел от личности преподавателя. История - у нас был потрясающий учитель истории. Он научил мыслить причинно-следственной связью. Следующий - анатомия, потому что тоже был невероятный преподаватель с бородой - хипстер по-нашему.
- Хобби. Я не могу рассматривать спортзал, как хобби - это философия какая-то. Хотя мой друг-психиатр считает это неким вариантом расстройства и профилактикой тревожного состояния. Очень люблю сериалы - отсутствие спецэффектов зачастую дает хорошую игру. Ещё люблю готовить и коллекционировать ножи.
- Человек. Их много. Я не могу выбрать среди них кого-то одного. Самое большое счастье - когда ты пришел к некой точке и сам определил круг общения. И общаешься с людьми, которых любишь, и с ними интересно.
- Время дня. У меня нет каких-то любимых дат, времен года. Любимое время - это жизнь.
- Животное. Я всегда мечтал о собаке. Но если говорить о животных, которых нельзя завести, меня страшно завораживают обезьяны. Я могу часами смотреть про них программы, могу зависнуть у вольера в зоопарке. Недавно я был в Армении в частном зоопарке, где в основном обезьяны. Там огромный вольер с настоящей природой и нет клеток. Я считаю, обезьяны иногда больше люди, чем некоторые персонажи.
- Любимый сериал. «Блудливая Калифорния», «Игра престолов».
- Спорт. Единственное, что я смотрю - это смешанные единоборства UFC с известными бойцами. Я знаю, что Федор Емельяненко подписал контракт на 3 боя. Конечно, я буду его смотреть, потому что он легенда. Кроме того, мой товарищ Саша Волков, тяжеловес, подписал контракт и выиграл первый бой. Его смотрю и за него болею.
- Песня. Одной нет. Я страшно люблю группу Queen, Beatles, Майкла Джексона и лирические советские песни: «Что так сердце растревожено». Гениальное произведение «Свой среди чужих, чужой среди своих». Я счастлив, что познакомился с Эдуардом Артемьевым и имел честь играть с ним на одной сцене. Мне вдвойне приятно, что потом он написал мне письмо, где я понял, что все правильно делаю.