Была у нас революция тысяча девятьсот пятого года. Тогда мой друг был в расцвете молодых сил и сражался на баррикадах на Пресне. Незнакомые люди, встречаясь с ним, называли его братом.
– Скажи, брат, – спросят его, – где.
Назовут улицу, и «брат» ответит, где эта улица.
Пришла первая мировая война тысяча девятьсот четырнадцатого года, и, слышу, ему говорят:
– Отец, скажи.
Стали не братом звать, а отцом.
Пришла Великая Октябрьская революция. У моего друга в бороде и на голове показались белые серебряные волосы. Те, кто его знал до революции, встречались теперь, смотрели на бело-серебряные волосы и говорили:
– Ты что же, отец, стал мукой торговать?
– Нет, – отвечал он, – серебром. Но дело не в этом.
Его настоящее дело было – служить обществу, и еще он был врач и лечил людей, и еще он был очень добрый человек и всем, кто к нему обращался за советом, во всем помогал. И так, работая с утра и до поздней ночи, он прожил лет пятнадцать при Советской власти.
Слышу, однажды на улице кто-то его останавливает:
– Дедушка, а дедушка, скажи.
И стал мой друг, прежний мальчик, с кем мы в старинной гимназии на одной скамейке сидели, дедушкой.
Так вот время проходит, просто летит время, оглянуться не успеешь.
Ну хорошо, я продолжаю о друге. Белеет и белеет наш дедушка, и так наступает, наконец, день великого праздника нашей победы над немцами. И дедушка, получив почетный пригласительный билет на Красную площадь, идет под зонтиком и дождя не боится. Так проходим мы к площади Свердлова и видим там, за цепью милиционеров, вокруг всей площади войска – молодец к молодцу. Сырость вокруг от дождя, а глянешь на них, как они стоят, и сделается, будто погода стоит очень хорошая.
Стали мы предъявлять свои пропуска, и тут, откуда ни возьмись, мальчишка какой-то, озорник, наверно, задумал как-нибудь на парад прошмыгнуть. Увидел этот озорник моего старого друга под зонтиком и говорит ему:
– А ты зачем идешь, старый гриб?
Обидно мне стало, признаюсь, очень я тут рассердился и цап этого мальчишку за шиворот. Он же вырвался, прыгнул, как заяц, на прыжке оглянулся и удрал.
Парад на Красной площади вытеснил на время из моей памяти и мальчишку и «старый гриб». Но когда я пришел домой и прилег отдохнуть, «старый гриб» мне опять вспомнился. И я так сказал невидимому озорнику:
– Чем же молодой-то гриб лучше старого? Молодой просится на сковородку, а старый сеет споры будущего и живет для других, новых грибов.
И вспомнилась мне одна сыроежка в лесу, где я постоянно грибы собираю. Было это под осень, когда березки и осинки начинают сыпать на молодые елочки вниз золотые и красные пятачки.
День был теплый и даже паркий, когда грибы лезут из влажной, теплой земли. В такой день, бывает, ты все дочиста выберешь, а вскоре за тобой пойдет другой грибник и тут же, с того самого места, опять собирает: ты берешь, а грибы все лезут и лезут.
Вот такой и был теперь грибной, паркий день. Но в этот раз мне с грибами не везло. Набрал я себе в корзину всякую дрянь: сыроежки, красноголовики, подберезники, – а белых грибов нашлось только два. Будь бы боровики, настоящие грибы, стал бы я, старый человек, наклоняться за черным грибом! Но что делать, по нужде поклонишься и сыроежке.
Очень парко было, и от поклонов моих загорелось у меня все внутри и до смерти пить захотелось.
Бывают ручейки в наших лесах, от ручейков расходятся лапки, от лапок мочежинки или просто даже потные места. До того мне пить хотелось, что, пожалуй бы, даже и мокрой землицы попробовал. Но ручей был очень далеко, а дождевая туча еще дальше: до ручья ноги не доведут, до тучи не хватит рук.
И слышу я где-то за частым ельничком серенькая птичка пищит:
– Пить, пить!
Это, бывает, перед дождиком серенькая птичка – дождевик – пить просит:
– Пить, пить!
– Дурочка, – сказал я, – так вот тебя тучка-то и послушается.
Поглядел на небо, и где тут дождаться дождя: чистое небо над нами, и от земли пар, как в бане.
Что тут делать, как быть?
А птичка тоже по-своему все пищит:
– Пить, пить!
Усмехнулся я тут сам себе, что вот какой я старый человек, столько жил, столько видел всего на свете, столько узнал, а тут просто птичка, и у нас с ней одно желание.
– Дай-ка, – сказал я себе, – погляжу на товарища.
Продвинулся я осторожно, бесшумно в частом ельнике, приподнял одну веточку: ну, вот и здравствуйте!
Через это лесное оконце мне открылась поляна в лесу, посредине ее две березы, под березами пень и рядом с пнем в зеленом брусничнике красная сыроежка, такая огромная, каких в жизни своей я еще никогда не видел. Она была такая старая, что края ее, как это бывает только у сыроежек, завернулись вверх.
И от этого вся сыроежка была в точности как большая глубокая тарелка, притом наполненная водой.
Повеселело у меня на душе.
Вдруг вижу: слетает с березы серая птичка, садится на край сыроежки и носиком – тюк! – в воду. И головку вверх, чтобы капля в горло прошла.
– Пить, пить! – пищит ей другая птичка с березы.
Листик там был на воде в тарелке – маленький, сухой, желтый. Вот птичка клюнет, вода дрогнет, и листик загуляет. А я-то из оконца вижу все и радуюсь и не спешу: много ли птичке надо, пусть себе напьется, нам хватит!
Одна напилась, полетела на березу. Другая спустилась и тоже села на край сыроежки. И та, что напилась, сверху ей.
– Пить, пить!
Вышел я из ельника так тихо, что птички не очень меня испугались, а только перелетели с одной березы на другую.
Но пищать они стали не спокойно, как раньше, а с тревогой, и я их так понимал, что одна спрашивала.
– Выпьет?
Другая отвечала:
– Не выпьет!
Я так понимал, что они обо мне говорили и о тарелке с лесной водой одна загадывала – «выпьет», другая спорила – «не выпьет».
– Выпью, выпью! – сказал я им вслух.
Они еще чаще запищали свое «выпьет-выпьет».
Но не так-то легко было мне выпить эту тарелку лесной воды.
Конечно, можно бы очень просто сделать, как делают все, кто не понимает лесной жизни и в лес приходит только, чтобы себе взять чего-нибудь. Такой своим грибным ножиком осторожно подрезал бы сыроежку, поднял к себе, выпил бы воду, а ненужную ему шляпку от старого гриба жмякнул бы тут же о дерево.
Удаль какая!
А, по-моему, это просто неумно. Подумайте сами, как мог бы я это сделать, если из старого гриба на моих глазах напились две птички, и мало ли кто пил без меня, и вот я сам, умирая от жажды, сейчас напьюсь, а после меня опять дождик нальет, и опять все станут пить. А там дальше созреют в грибе семена – споры, ветер подхватит их, рассеет по лесу для будущего.
Видно, делать нечего. Покряхтел я, покряхтел, опустился на свои старые колени и лег на живот. По нужде, говорю, поклонился я сыроежке.
А птички-то! Птички играют свое.
– Выпьет – не выпьет?
– Нет уж, товарищи, – сказал я им, – теперь больше не спорьте теперь я добрался и выпью.
Так это ладно пришлось, что когда я лег на живот, то мои запекшиеся губы сошлись как раз с холодными губами гриба. Но только бы хлебнуть, вижу перед собой в золотом кораблике из березового листа на тонкой своей паутинке спускается в гибкое блюдце паучок. То ли он это поплавать захотел, то ли ему надо напиться.
– Сколько же вас тут, желающих! – сказал я ему. – Ну тебя.
И в один дух выпил всю лесную чашу до дна.
Михаи́л Миха́йлович При́швин (1873-1954) - русский советский писатель, автор произведений о природе, охотничьих рассказов, произведений для детей.
Почти все произведения Пришвина, опубликованные при жизни, посвящены описаниям собственных впечатлений от встреч с природой, описания эти отличаются необычайной красотой языка. Константин Паустовский называл его "певцом русской природы", Горький говорил, что Пришвин обладал "совершенным умением придавать гибким сочетанием простых слов почти физическую ощутимость всему".
Http://ru.wikipedia.org/wiki
"Старый гриб"
Чит.Н.Литвинов
запись 1978год
Было это под осень, когда березки и осинки начинают сыпать на молодые елочки вниз золотые и красные пятачки. День был теплый и даже паркий, когда грибы лезут из влажной, теплой земли. В такой день, бывает, ты все дочиста выберешь, а вскоре за тобой пойдет другой грибник и тут же, с того самого места, опять собирает: ты берешь, а грибы все лезут и лезут. Вот такой и был теперь грибной, паркий день. Но в этот раз мне с грибами не везло. Набрал я себе в корзину всякую дрянь: сыроежки, красноголовики, подберезники, – а белых грибов нашлось только два. Будь бы боровики, настоящие грибы, стал бы я, старый человек, наклоняться за черным грибом! Но что делать, по нужде поклонишься и сыроежке. Очень парко было, и от поклонов моих загорелось у меня все внутри и до смерти пить захотелось. Бывают ручейки в наших лесах, от ручейков расходятся лапки, от лапок мочежинки или просто даже потные места. До того мне пить хотелось, что, пожалуй бы, даже и мокрой землицы попробовал. Но ручей был очень далеко, а дождевая туча еще дальше: до ручья ноги не доведут, до тучи не хватит рук. И слышу я где то за частым ельничком серенькая птичка пищит: – Пить, пить! Это, бывает, перед дождиком серенькая птичка – дождевик – пить просит: – Пить, пить! – Дурочка, – сказал я, – так вот тебя тучка то и послушается. Поглядел на небо, и где тут дождаться дождя: чистое небо над нами, и от земли пар, как в бане. Что тут делать, как быть? А птичка тоже по своему все пищит: – Пить, пить! Усмехнулся я тут сам себе, что вот какой я старый человек, столько жил, столько видел всего на свете, столько узнал, а тут просто птичка, и у нас с ней одно желание. – Дай ка, – сказал я себе, – погляжу на товарища. Продвинулся я осторожно, бесшумно в частом ельнике, приподнял одну веточку: ну, вот и здравствуйте! Через это лесное оконце мне открылась поляна в лесу, посредине ее две березы, под березами пень и рядом с пнем в зеленом брусничнике красная сыроежка, такая огромная, каких в жизни своей я еще никогда не видел. Она была такая старая, что края ее, как это бывает только у сыроежек, завернулись вверх. И от этого вся сыроежка была в точности как большая глубокая тарелка, притом наполненная водой. Повеселело у меня на душе. Вдруг вижу: слетает с березы серая птичка, садится на край сыроежки и носиком – тюк! – в воду. И головку вверх, чтобы капля в горло прошла. – Пить, пить! – пищит ей другая птичка с березы. Листик там был на воде в тарелке – маленький, сухой, желтый. Вот птичка клюнет, вода дрогнет, и листик загуляет. А я то из оконца вижу все и радуюсь и не спешу: много ли птичке надо, пусть себе напьется, нам хватит! Одна напилась, полетела на березу. Другая спустилась и тоже села на край сыроежки. И та, что напилась, сверху ей. – Пить, пить! Вышел я из ельника так тихо, что птички не очень меня испугались, а только перелетели с одной березы на другую. Но пищать они стали не спокойно, как раньше, а с тревогой, и я их так понимал, что одна спрашивала. – Выпьет? Другая отвечала: – Не выпьет! Я так понимал, что они обо мне говорили и о тарелке с лесной водой одна загадывала – «выпьет», другая спорила – «не выпьет». – Выпью, выпью! – сказал я им вслух. Они еще чаще запищали свое «выпьет выпьет». Но не так то легко было мне выпить эту тарелку лесной воды. Конечно, можно бы очень просто сделать, как делают все, кто не понимает лесной жизни и в лес приходит только, чтобы себе взять чего нибудь. Такой своим грибным ножиком осторожно подрезал бы сыроежку, поднял к себе, выпил бы воду, а ненужную ему шляпку от старого гриба жмякнул бы тут же о дерево. Удаль какая! А, по моему, это просто неумно. Подумайте сами, как мог бы я это сделать, если из старого гриба на моих глазах напились две птички, и мало ли кто пил без меня, и вот я сам, умирая от жажды, сейчас напьюсь, а после меня опять дождик нальет, и опять все станут пить. А там дальше созреют в грибе семена – споры, ветер подхватит их, рассеет по лесу для будущего. Видно, делать нечего. Покряхтел я, покряхтел, опустился на свои старые колени и лег на живот. По нужде, говорю, поклонился я сыроежке. А птички то! Птички играют свое. – Выпьет – не выпьет? – Нет уж, товарищи, – сказал я им, – теперь больше не спорьте теперь я добрался и выпью. Так это ладно пришлось, что когда я лег на живот, то мои запекшиеся губы сошлись как раз с холодными губами гриба. Но только бы хлебнуть, вижу перед собой в золотом кораблике из березового листа на тонкой своей паутинке спускается в гибкое блюдце паучок. То ли он это поплавать захотел, то ли ему надо напиться. – Сколько же вас тут, желающих! – сказал я ему. – Ну тебя. И в один дух выпил всю лесную чашу до дна.
http://www.prishvin.org.ru/ll-al-elbook-1464/
Урок 52.
Тема: М.Пришвин «Старый гриб»
Задачи:
познакомить обучающихся с творчеством Михаила Михайловича Пришвина;
формирование способностей к восприятию и осмыслению произведений о природе; способствовать развитию логического мышления, памяти, речи;
учить понимать эмоциональный настрой произведения;
воспитание бережного отношения к природе
Тип урока: изучение нового материала
Оборудование: портрет М.Пришвина, иллюстрации «Грибы», мр.3 «Старый гриб»,мр.3 «Звуки леса», конверты с заданиями для работы творческих групп.
Ход урока
Приветствие учителя. Проверка уровня готовности учащихся к уроку.Целеполагание
Сегодня на уроке мы познакомимся с вами с творчеством детского писателя Михаила Михайловича Пришвина и его произведением «Старый гриб»
2.
Работа над новой темой
1.Подготовка к восприятию. Знакомство с творчеством М.Пришвина.
2. Фаза вызова интереса.
а) Работа над загадкой
Отгадайте загадку, и вы сможете сказать, о чем пойдет речь в рассказе М.М.Пришвина.
Кто стоит на крепкой ножке
В бурых листьях у дорожки?
Встала шапка из травы,
Нет под шапкой головы.
б) Разгадывание ребуса.
Вычеркните буквы, которые повторяются дважды, и вы сможете прочитать название произведения, с которым мы сегодня познакомимся.
ШСТЪЪАШЦРЫЙЦ ГМРМИБВВ
3.Целевая установка
Почему М.Пришвин решил написать этот рассказ?
4.Чтение произведения учителем.
5. Проверка восприятия
6.Самостоятельное чтение обучающимися 1 главы.
Свидетелем какой сцены стал писатель и что его рассердило?
7. Чтение 2 главы обучающимися вслух.
*Физминутка. Слушание звуков леса (мр.3)
8. Анализ произведения.
а) Ответьте на вопросы словами из текста.
Чем же молодой гриб лучше старого?
Опишите лес, в котором М.Пришвин часто собирал грибы.
Какие выразительные средства языка позволили автору передать красоту леса? Докажите словами из текста.
Опишите сыроежку словами из текста.
Представьте, что вы идете по лесу, и вам очень хочется пить. Вдруг вы видите сыроежку, заполненную водой. Как бы вы поступили?
А как бы поступил Михаил Михайлович Пришвин?
Докажите, что лесные обитатели понимают и принимают писателя. Понимает ли автор разговор леса?
9. Определение главной идеи произведения.
10. Творческая деятельность. Работа в группах.
1 группа*
Учащимся предлагается разгадать загадки и соотнести отгадки с картинками.
Глубоко был спрятан он Сыроежки
Раз, два, три и вышел вон,
И стоит он на виду
Белый, я тебя найду!
Золотистые – Лисички
Очень дружные сестрички.
Ходят в рыженьких беретах,
Осень в лес приносят летом.
В роще у березки Боровик
Повстречались тезки.
Вдоль лесных дорожек Подберезовик
Много белых ножек,
В шляпках разноцветных,
Издали приметных
Собирай, не мешкай …
Назовите омоним (лисички)
2 группа* «Центр Познания мира»
Грибов на свете почти 100 тысяч видов. Очень важно научиться отличать съедобные грибы от несъедобных.
Как растут грибы?
Грибы – не растения. Они относятся к отдельному царству, такому же, как царства животных и растений.
Сам гриб – похож на паутинку, грибница – мицелий – спрятан глубоко под землей.
Если осторожно выкрутить привычный нам гриб из земли, у основания его ножки можно заметить очень тоненькие белесые ниточки (гифы). Это и есть часть грибницы. А то, что мы собираем в лесу – это не сами грибы, а их плодовые тела, с помощью которых эти мастера маскировки распространяют свои “семена” - споры. Грибные споры очень мелкие. Увидеть их можно только под микроскопом (СЛАЙД).
3 группа* «Центр Лесная аптека»
Учащимся необходимо рассказать о грибах
Шампиньон – съедобный. Его часто путают с бледной поганкой. Но у поганки пластины под шляпкой белые, а у шампиньона – розовые или черные. Шампиньоны очень питательны.
Зеленая сыроежка немного похожа на самый опасные гриб – бледную поганку. Яд бледной поганки подобен змеиному. Он сохраняется даже после длительной варки. Эти грибы не едят даже черви. Но мало кто знает, что розы бледной поганки использовали в старину для борьбы со страшной болезнью – холерой.
Яркая окраска мухомора предупреждает о том, что он ядовит. Яд мухомора вызывает удушье, обмороки. Он используется как средство для уничтожения мух. Им лечатся больные лоси.
У самого ценного – белого – есть опасные двойняшки. Если разломить шляпку белого гриба, она не изменит свой цвет, а шляпка оборотней желчного и сатанинского грибов – сначала покраснеют, а потом почернеют.
4 группа* «Центр Русский язык»
Всякий гриб в руки берут, да не всякий гриб в кузов кладут
Выдранный гриб навек погиб, срезанный под корешок - дает приплода мешок.
Соберите пословицы. Разъясните их смысл.
5 группа* «Центр математики»
Знаете ли вы?
Белка заготавливает на зиму до 600 г сухих грибов.
Быстрее всех трубчатых грибов растет подберезовик – по 4-5 см в сутки.
Каждый год на гектар леса падает свыше двух тонн хвои, листьев, веток шишек и коры. Все это перерабатывают грибы, главным образом дождевики.
Во время Великой Отечественной войны, когда полевым госпиталям не хватало перевязочного материала медсестры собирали трутовики – они успешно заменяли вату.
2) Решение задачи.
По грибы
Солнце льет на землю свет.
Рыжик прячется в траве,
Рядом тут же в желтых платьях
Их еще двенадцать братьев.
В кузовок я всех их спрятал.
Вдруг гляжу – в траве маслята,
И пятнадцать тех маслят
В кузовке уже лежат.
А ответ у вас готов,
Сколько я нашел грибов? (28)
Защита работ.
4.
Подведение итогов урока.
Как должны вести себя люди по отношению друг к другу?
5.
Домашнее задание
Выразительное чтение рассказа «Старый гриб»