Катерина и Борис в пьесе «Гроза» являются персонажами, на уровне которых реализуется любовный конфликт произведения. Чувства молодых людей изначально были обречены, любовь Катерины и Бориса была трагична: Катерина была замужем, изменять мужу и сбежать с другим человеком было ниже её моральных принципов. Автор не рассказывает о первой встрече Катерины и Бориса, читатель узнаёт о ней со слов Бориса: «А тут ещё сдуру-то влюбляться вздумал. Да в кого? В женщину, с которой даже и поговорить-то - никогда не удастся! Идёт с мужем, ну, и свекровь с ними! Ну, не дурак ли я? Погляди из-за угла да и ступай домой». Это была не любовь, а скорее влюблённость с первого взгляда. Для Кати чувства значили гораздо больше. В таком увлечении девушка видела ту самую настоящую и искреннюю любовь, о которой мечтало её сердце. Поэтому девушка, чьё воспитание не позволяло изменить мужу, отчаянно пыталась успокоить своё сердце. Решение Кати выйти к Борису в сад было фатальным. После десяти ночей тайных свиданий Катерина призналась мужу и свекрови в том, что чувствует к Борису. Последнее свидание Катерины и Бориса произошло уже после разговора Кати с Тихоном и Кабанихой.

Каждый из героев ищет встречи друг с другом, у каждого есть ощущение, что они должны сказать что-то друг другу. Но оба молчат. И говорить-то собственно, не о чем. Нужно сказать, что перед встречей Катя находилась в некоем пограничном состоянии. Обрывки мыслей и фраз, будто Катя хочет признаться в чём-то важном. Идея о страшном самосуде будто витала в воздухе, ещё не приняв чётких форм, но после встречи с Борисом решение было принято окончательно. Что же произошло во время их разговора?

Катя всё ещё надеется на то, что может быть счастлива с этим человеком, начинает будто оправдываться за свои поступки, извиняться, просить прощения. Её вопрос о том, забыл ли он её заставляет читателей понять, что в чувствах Кати произошли некоторые изменения. На всё реплики девушки Борис отвечает отстранённо, показывая, что ему ничего не нужно. Катя узнаёт, что Борис едет в Сибирь. И вот, последнее, на что решается девушка: «возьмёшь меня с собой?»

Реплика ещё раз доказывает силу характера, непоколебимость и веру Кати в эту любовь. Девушка отчаянно надеется на положительный ответ. В этом вопросе на самом деле были сосредоточены десятки других, более важных. «Любишь ли ты меня?», «что значат для тебя наши чувства?», «не ошиблась ли я в тебе?» - и множество других. Катя говорит о себе, а Борис в такой важный для девушки момент, вспоминает о дяде: «я только отпросился у дяди на минуточку, хотел хоть с местом-то тем проститься, где мы с тобой виделись».

Заметьте, проститься с местом, а не с Катей. В этот момент Катерина получает ответы на все свои незаданные вопросы, окончательно приняв решение покончить с собой. Именно после этих слов наступает такое резкое и болезненное прозрение, которого так боялась и вместе с тем ждала девушка.

Несмотря на это, девушка думает над тем, чтобы сказать что-то важное. Действительно важное. Но Борис торопит Катю, у него не так много времени. Девушка молчит о том, что уже решила расстаться с жизнью - это жертва не ради Бориса, а ради самой себя. Гибель не из-за несчастной любви (это бы всё опошлило), а из-за невозможности жить честно.
В прощании Катерины с Борисом есть одна примечательная деталь: Борис начинает догадываться, что у Кати на уме, хочет подойти ближе, обнять девушку. Но Катерина отстраняется. Нет, это не обида, не гордость. Катя просит Бориса подавать милостыню каждому, кто будет её просить, молиться за её грешную душу. Девушка окончательно отпускает Бориса. И Борис уходит, не понимая масштабности и значения этого разговора для Кати.

Образ Катерины в пьесе «Гроза» как нельзя лучше контрастирует с мрачными реалиями России дореформенного периода. В эпицентре разворачивающейся драмы - конфликт между героиней, стремящейся отстоять свои человеческие права, и мира, в котором всем заправляют сильные, богатые и властные люди.

Катерина как воплощение чистой, сильной и светлой народной души

Уже с самых первых страниц произведения образ Катерины в пьесе «Гроза» не может не привлечь к себе внимания и не заставить проникнуться симпатией. Честность, способность глубоко чувствовать, искренность натуры и склонность к поэтичности - вот те черты, которые отличают саму Катерину от представителей «тёмного царства». В главной героине Островский постарался запечатлеть всю красоту народной простой души. Свои эмоции и переживания девушка выражает незатейливо и не использует искажённые слова и выражения, распространённые в купеческой среде. Это нетрудно заметить, сама речь Катерины больше напоминает мелодичный напев, она изобилует уменьшительно-ласкательными словами и выражениями: «солнышко», «травка», «дождичек». Невероятное чистосердечие героиня проявляет, рассказывая о своей вольной жизни в отеческом доме, среди икон, спокойных молитв и цветов, где она жила «точно птичка на воле».

Образ птицы - точное отображение душевного состояния героини

Образ Катерины в пьесе «Гроза» как нельзя лучше перекликается с образом птицы, в народной поэзии символизирующим свободу. Беседуя с Варварой, она неоднократно обращается к этой аналогии и утверждает, что она - «вольная птица, что попала в железную клетку». В неволе ей тоскливо и тягостно.

Жизнь Катерины в доме Кабановых. Любовь Катерины и Бориса

В доме Кабановых Катерина, которой присущи мечтательность и романтичность, чувствует себя совершенно чужой. Унизительные упрёки свекрови, привыкшей держать всех домочадцев в страхе, атмосфера тирании, лжи и лицемерия угнетают девушку. Однако сама Катерина, являющаяся по натуре человеком сильным, цельным, знает, что терпению её есть предел: «Не хочу здесь жить, так не стану, хоть ты меня режь!» Слова Варвары о том, что без обмана в этом доме не выжить, вызывают у Катерины резкое неприятие. Героиня противостоит «тёмному царству», его порядки не сломили в ней волю к жизни, счастью, не заставили её уподобиться другим жителям дома Кабановых и самой начать лицемерить и лгать на каждом шагу.

По-новому раскрывается образ Катерины в пьесе «Гроза», когда девушка делает попытку вырваться прочь из «опостылевшего» мира. Она не умеет и не желает любить так, как это делают жители «тёмного царства», ей важна свобода, открытость, «честное» счастье. В то время, как Борис убеждает её, что их любовь останется тайной, Катерина желает, чтобы об этом знали все, чтобы все видели. Тихону, своему мужу, однако пробудившееся в её сердце светлое чувство кажется ей И как раз в этот момент читатель сталкивается лицом к лицу с трагедией её страданиями и муками. С этого момента происходит конфликт Катерины не только с окружающим миром, но и с самой собой. Ей трудно сделать выбор между любовью и долгом, она силится запретить себе любить и быть счастливой. Однако борьба с собственными чувствами не по силам хрупкой Катерине.

Уклад и законы, царящие в окружающем девушку мире, давят на неё. Она стремится покаяться в содеянном, очистить свою душу. Увидев на стене в церкви картину «Страшный суд», Катерина не выдерживает, падает на колени и начинает прилюдно каяться в грехе. Однако даже это не приносит девушке желанного облегчения. Другие герои драмы «Гроза» Островского не способны поддержать её, даже любимый человек. На просьбы Катерины забрать её отсюда Борис отвечает отказом. Этот человек не является героем, он просто не способен защитить ни самого себя, ни возлюбленную.

Смерть Катерины - луч света, озаривший «тёмное царство»

Со всех сторон на Катерину обрушивается зло. Постоянная травля со стороны свекрови, метания между долгом и любовью - всё это в итоге приводит девушку к трагическому финалу. Успевшая за свою недолгую жизнь познать счастье и любовь, она просто не способна продолжать жить в доме Кабановых, где таких понятий вовсе не существует. Единственный выход видится ей в самоубийстве: будущее страшит Катерину, а могила воспринимается как спасение от мук душевных. Однако образ Катерины в драме «Гроза», несмотря ни на что, остаётся сильным - она не выбрала убогое существование в «клетке» и никому не позволила сломать свою живую душу.

Тем не менее смерть героини не была напрасной. Девушка одержала нравственную победу над «тёмным царством», ей удалось немного рассеять мрак в сердцах людей, побудить их к действию, раскрыть глаза. Жизнь самой героини стала «лучом света», полыхнувшим во мраке и надолго оставившим своё зарево над миром безумия и тьмы.

У избранных натур есть свой фатум. Только он не вне их: они носят его в собственном сердце. Когда она приходит на первое свидание с Борисом, она с первых слов осыпает его упреками за то, что он погубил ее.

"Зачем ты пришел, погубитель мой? - говорит она. - Ведь я замужем, ведь мне с мужем жить до гробовой доски, до гробовой доски. - Ведь, что я себе готовлю? Где мне место-то, знаешь ли?

Успокойтесь, сядьте.

Ну, как же ты не загубил меня, коли я, бросивши дом ночью иду к тебе.

Ваша воля была на то.

Нет у меня воли. Кабы была у меня своя воля, не пошла бы я к тебе. (Поднимает глаза и смотрит на Бориса. Небольшое молчание. ) Твоя теперь воля надо мной, разве ты не видишь! (Кидается к нему на шею. )

Э! Что меня жалеть, никто не виноват, - сама на то пошла. Не жалей, губи меня, пусть все знают, пусть все видят, что я делаю. Коли я для тебя греха не побоялась, побоюсь ли я людского суда? Говорят, даже легче бывает, когда за какой-нибудь грех здесь, на земле, натерпишься.

Опять виден весь характер. Опять русские мотивы. Она с каким-то сладострастием, с какою-то удалью думает уже о той минуте, когда все узнают об ее падении и мечтает о сладости всенародно казниться за свой поступок. Какой же после этого деспотизм мог иметь влияние на подобную натуру. Будь она окружена самыми добрыми людьми, она, совершив свой грех, точно так же казнилась бы и тосковала. Не было бы, может быть, самоубийства, но жизнь ее все-таки была бы разбита. Такие женщины-простолюдинки, какую нам дает автор, не делают уступок ни общественному суду, ни требованиям молодости, ни даже всеисцеляющему времени. Если б она была женщина развитая, она нашла бы оправдание любви своей и в жажде человека изведать счастье на земле, и в своей горькой доле и, наконец, в законности, в которую она сама облекла бы любовь свою. Все эти высшие соображения совершенно чужды для Катерины. То, что на обыкновенном языке называется проступком, в ее понятии есть тяжкий, смертный грех, достойный всех мук ада.

<…> Как, говорят, могла Катерина полюбить такого пошлого господина, как Борис! Среди стольких выпуклых и ярких лиц в драме, это лицо в самом деле бросается в глаза своею безличностию и ничтожеством. Ни одно свойство, составляющее характер, не обозначено в нем прямо и положительно автором. Дряблость и пассивность этого лица выходят в нем как будто сами собою, без ведома автора. Все это правда, но что же из этого? Разве Катерина так сейчас и могла узнать, что это за человек? Влюбилась она в него, не перемолвив с ним ни одного слова; на первое свидание к нему пришла как к незнакомому человеку; прежде чем она его увидала, сердце ее уже требовало любви. Понравился он ей потому, что он точно так же терпит горе, как и она. Наконец, просто ей полюбилось его лицо, и она полюбила Бориса. Мало ли кого и за что любят женщины, самые развитые, не чета в этом отношении Катерине, женщине простой и непосредственной.

Достоевский М.М. «"Гроза". Драма в пяти действиях А.Н. Островского»

Читайте также другие темы анализа драмы "Гроза":

Добролюбов Н.А. "Луч света в темном царстве"

В положении Катерины мы видим, что, все «идеи», внушенные ей с детства, все принципы окружающей среды — восстают против ее естественных стремлений и поступков. Страшная борьба, на которую осуждена молодая женщина, совершается в каждом слове, в каждом движении драмы, и вот где оказывается вся важность вводных лиц, за которых так упрекают Островского. Всмотритесь хорошенько: вы видите, что Катерина воспитана в понятиях, одинаковых с понятиями среды, в которой живет, и не может от них отрешиться, не имея никакого теоретического образования. Рассказы странниц и внушения домашних хоть и перерабатывались ею по-своему, но не могли не оставить безобразного следа в ее душе: и действительно, мы видим в пьесе, что Катерина, потеряв свои радужные мечты и идеальные, выспренние стремления, сохранила от своего воспитания одно сильное чувство — страх каких-то темных сил, чего-то неведомого, чего она не могла бы объяснить себе хорошенько, ни отвергнуть. За каждую мысль свою она боится, за самое простое чувство она ждет себе кары; ей кажется, что гроза ее убьет, потому что она грешница, картины геенны огненной на стене церковной представляются ей уже предвестием ее вечной муки... А все окружающее поддерживает и развивает в ней этот страх: Феклуши ходят к Кабанихе толковать о последних временах; Дикой твердит, что гроза в наказание нам посылается, чтоб мы чувствовали; пришедшая барыня, наводящая страх на всех в городе, показывается несколько раз с тем, чтобы зловещим голосом прокричать над Катериною: «Все в огне гореть будете в неугасимом». Все окружающие полны суеверного страха, и все окружающие, согласно с понятиями и самой Катерины, должны смотреть на ее чувство к Борису как на величайшее преступление. Даже удалой Кудряш, esprit-fort * этой среды, и тот находит, что девкам можно гулять с парнями сколько хочешь — это ничего, а бабам надо уж взаперти сидеть. Это убеждение так в нем сильно, что, узнав о любви Бориса к Катерине, он, несмотря на свое удальство и некоторого рода бесчинство, говорит, что «это дело бросить надо». Всё против Катерины, даже и ее собственные понятия о добре и зле; все должно заставить ее — заглушить свои порывы и завянуть в холодном и мрачном формализме семейной безгласности и покорности, без всяких живых стремлений, без воли, без любви, — или же научиться обманывать людей и совесть. <…>

Обстановка, в которой живет Катерина, требует, чтобы она лгала и обманывала; «без этого нельзя, — говорит ей Варвара, — ты вспомни, где ты живешь; у нас на этом весь дом держится. И я не обманщица была, да выучилась, когда нужно стало». Катерина поддается своему положению, выходит к Борису ночью, прячет от свекрови свои чувства в течение десяти дней... Можно подумать: вот и еще женщина сбилась с пути, выучилась обманывать домашних и будет развратничать втихомолку, притворно лаская мужа и нося отвратительную маску смиренницы! Нельзя было бы строго винить ее и за это: положение ее так тяжело! Но тогда она была бы одним из дюжинных лиц того типа, который так уже изношен в повестях, показывавших, как «среда заедает хороших людей». Катерина не такова: развязка ее любви при всей домашней обстановке — видна заранее, еще тогда, как она только подходит к делу. Она не занимается психологическим анализом и потому не может высказывать тонких наблюдений над собою; что она о себе говорит, так уж это, значит, сильно дает ей знать себя. А она, при первом предложении Варвары о свидании ее с Борисом, вскрикивает: «нет, нет, не надо! что ты, сохрани господи: если я с ним хоть раз увижусь, я убегу из дому, я уж не пойду домой ни за что на свете!» Это в ней не разумная предосторожность говорит, — это страсть; и уж видно, что как она себя ни сдерживала, а страсть выше ее, выше всех ее предрассудков и страхов, выше всех внушений. слышанных ею с детства. В этой страсти заключается для нее вся жизнь; вся сила ее натуры, все ее живые стремления сливаются здесь. К Борису влечет ее не одно то, что он ей нравится, что он и с виду и по речам не похож на остальных, окружающих ее; к нему влечет ее и потребность любви, не нашедшая себе отзыва в муже, и оскорбленное чувство жены и женщины, и смертельная тоска ее однообразной жизни, и желание воли, простора, горячей, беззапретной свободы. Она все мечтает, как бы ей «полететь невидимо, куда бы захотела»; а то такая мысль приходит: «кабы моя воля, каталась бы я теперь на Волге, на лодке, с песнями, либо на тройке на хорошей, обнявшись»... «Только не с мужем», — подсказывает ей Варя, и Катерина не может скрыть своего чувства и сразу ей открывается вопросом: «а ты почем знаешь?» Видно, что замечание Варвары для нее самой объяснило многое: рассказывая так наивно свои мечты, она еще не понимала хорошенько их значения. Но одного слова достаточно, чтобы сообщить ее мыслям ту определенность, которую она сама боялась им дать. До сих пор она еще могла сомневаться, точно ли в этом новом чувстве то блаженство, которого она так томительно ищет. Но раз произнесши слово тайны, она уже и в мыслях своих от нее не отступится. Страх, сомнения, мысль о грехе и о людском суде — все это приходит ей в голову, но уже не имеет над нею силы; это уж так, формальности, для очистки совести. В монологе с ключом (последнем во втором акте) мы видим женщину, в душе которой решительный шаг уже сделан, но которая хочет только как-нибудь «заговорить» себя. Она делает попытку стать несколько в сторону от себя и судить поступок, на который она решалась, как дело постороннее; но мысли ее все направлены к оправданию этого поступка. «Вот, — говорит, — долго ли погибнуть-то... В неволе-то кому весело... Вот хоть я теперь — живу, маюсь, просвету себе не вижу... свекровь сокрушила меня»... и т.д. — всё оправдательные статьи. А потом еще облегчительные соображения: «видно уже, судьба так хочет... Да какой же и грех в этом, если я на него взгляну раз... Да хоть и поговорю-то, так всё не беда. А может, такого случая-то еще во всю жизнь не выйдет...» Этот монолог возбудил в некоторых критиках охоту иронизировать над Катериною как над бесстыжею ипокриткою * ; но мы не знаем большего бесстыдства, как уверять, будто бы мы или кто-нибудь из наших идеальных друзей не причастен таким сделкам с совестью... В этих сделках не личности виноваты, а те понятия, которые им вбиты в голову с малолетства и которые так часто противны бывают естественному ходу живых стремлений души. Пока эти понятия не выгнаны из общества, пока полная гармония идей и потребностей природы не восстановлена в человеческом существе, до тех пор подобные сделки неизбежны. Хорошо еще и то, если, делая их, приходят к тому, что представляется натурою и здравым смыслом, и не падают под гнетом условных наставлений искусственной морали. Именно на это и стало силы у Катерины, и чем сильнее говорит в ней натура, тем спокойнее смотрит она в лицо детским бредням, которых бояться приучили ее окружающие. Поэтому нам кажется даже, что артистка, исполняющая роль Катерины на петербургской сцене, делает маленькую ошибку, придавая монологу, о котором мы говорим, слишком много жара и трагичности. Она, очевидно, хочет выразить борьбу, совершающуюся в душе Катерины, и с этой точки зрения она передает трудный монолог превосходно. Но нам кажется, что сообразнее с характером и положением Катерины в этом случае — придавать ее словам больше спокойствия и легкости. Борьба, собственно, уже кончена, остается лишь небольшое раздумье, старая ветошь покрывает еще Катерину, и она мало-помалу сбрасывает ее с себя. Окончание монолога выдает ее сердце. «Будь что будет, а я Бориса увижу», — заключает она и в забытьи предчувствия восклицает: «ах, кабы ночь поскорей!»

Такая любовь, такое чувство не уживется в стенах кабановского дома, с притворством и обманом. Катерина хоть и решилась на тайное свидание, но в первый же раз, в восторге любви, говорит Борису, уверяющему, что никто ничего не узнает: «Э, что меня жалеть, никто не виноват, — сама на то пошла. Не жалей, губи меня! Пусть все знают, пусть все видят, что я делаю... Коли я для тебя греха не побоялась, побоюсь ли людского суда?»

И точно, она ничего не боится, кроме лишения возможности видеть ее избранного, говорить с ним, наслаждаться с ним этими летними ночами, этими новыми для нее чувствами. Приехал муж, и жизнь ей стала не в жизнь. Надо было таиться, хитрить; она этого не хотела и не умела; надо было опять воротиться к своей черствой, тоскливой жизни, — это ей показалось горче прежнего. Да еще надо было бояться каждую минуту за себя, за каждое свое слово, особенно перед свекровью; надо было бояться еще и страшной кары для души... Такое положение невыносимо было для Катерины: дни и ночи она все думала, страдала, экзальтировала свое воображение, и без того горячее, и конец был тот, что она не могла вытерпеть — при всем народе, столпившемся в галерее старинной церкви, покаялась во всем мужу. Первое движение его было страх, что скажет мать. «Не надо, не говори, матушка здесь», — шепчет он растерявшись. Но мать уже прислушалась и требует полной исповеди, в заключение которой выводит свою мораль: «что, сынок, куда воля-то ведет?»

Трудно, конечно, более насмеяться над здравым смыслом, чем как делает это Кабаниха в своем восклицании. Но в «темном царстве» здравый смысл ничего не значит: с «преступницею» приняли меры, совершенно ему противные, но обычные в том быту: муж, по повелению матери, побил маненько свою жену, свекровь заперла ее на замок и начала есть поедом...

Кончены воля и покой бедной женщины: прежде хоть ее попрекнуть не могли, хоть могла она чувствовать свою полную правоту перед этими людьми. А теперь ведь, так или иначе, она перед ними виновата, она нарушила свои обязанности к ним, принесла горе и позор в семью; теперь самое жестокое обращение с ней имеет уже поводы и оправдание. Что остается ей?

<…>Менее невозможности представляло бы другое решение — бежать с Борисом от произвола и насилия домашних. Несмотря на строгость формального закона, несмотря на ожесточенность грубого самодурства, подобные шаги не представляют невозможности сами по себе, особенно для таких характеров, как Катерина. И она не пренебрегает этим выходом, потому что она не отвлеченная героиня, которой хочется смерти по принципу. Убежавши из дому, чтобы свидеться с Борисом, и уже задумывая о смерти, она, однако, вовсе не прочь от побега; узнавши, что Борис едет далеко, в Сибирь, она очень просто говорит ему: «возьми меня с собой отсюда». Но тут-то и всплывает перед нами на минуту камень, который держит людей в глубине омута, названного нами «темным царством». Камень этот — материальная зависимость. Борис ничего не имеет и вполне зависит от дяди — Дикого; Дикой с Кабановыми уладили, чтоб его отправить в Кяхту, и, конечно, не дадут ему взять с собой Катерину. Оттого он и отвечает ей: «нельзя, Катя; не по своей воле я еду, дядя посылает, уж и лошади готовы», и пр. Борис — не герой, он далеко не стоит Катерины, она и полюбила-то его больше на безлюдье. Он хватил «образования» и никак не справится ни с старым бытом, ни с сердцем своим, ни с здравым смыслом, — ходит точно потерянный. Живет он у дяди потому, что тот ему и сестре его должен часть бабушкина наследства отдать, «если они будут к нему почтительны». Борис хорошо понимает, что Дикой никогда не признает его почтительным и, следовательно, ничего не даст ему; да этого мало. Борис так рассуждает: «нет, он прежде наломается над нами, наругается всячески, как его душе угодно, а кончит все-таки тем, что не даст ничего или так, какую-нибудь малость, да еще станет рассказывать, что из милости дал, что и этого бы не следовало». А все-таки он живет у дяди и сносит его ругательства; зачем? — неизвестно. При первом свидании с Катериной, когда она говорит о том, что ее ждет за это, Борис прерывает ее словами: «ну, что об этом думать, благо нам теперь хорошо». А при последнем свидании плачется: «кто ж это знал, что нам за нашу любовь так мучиться с тобой! Лучше бы бежать мне тогда!» Словом, это один из тех весьма нередких людей, которые не умеют делать того, что понимают, и не понимают того, что делают. Тип их много раз изображался в нашей беллетристике — то с преувеличенным состраданием к ним, то с излишним ожесточением против них. Островский дает их нам так, как они есть, и с особенным ему уменьем рисует двумя-тремя чертами их полную незначительность, хотя, впрочем, не лишенную известной степени душевного благородства. О Борисе нечего распространяться он, собственно, должен быть отнесен тоже к обстановке, в которую попадает героиня пьесы. Он представляет одно из обстоятельств, делающих необходимым фатальный конец ее. Будь это другой человек и в другом положении — тогда бы и в воду бросаться не надо. Но в том-то и дело, что среда, подчиненная силе Диких и Кабановых, производит обыкновенно Тихонов и Борисов, неспособных воспрянуть и принять свою человеческую природу, даже при столкновении с такими характерами, как Катерина. Мы сказали выше несколько слов о Тихоне; Борис — такой же в сущности, только «образованный». Образование отняло у него силу делать пакости, — правда; но оно не дало ему силы противиться пакостям, которые делают другие; оно не развило в нем даже способности так вести себя, чтобы оставаться чуждым всему гадкому, что кишит вкруг него. Нет, мало того, что не противодействует, он подчиняется чужим гадостям, он волей-неволей участвует в них и должен принимать все их последствия. Но он понимает свое положение, толкует о нем и нередко даже обманывает, на первый раз, истинно живые и крепкие натуры, которые, судя по себе, думают, что если человек так думает, так понимает, то так должен и делать. Смотря с своей точки, этакие натуры не затруднятся сказать «образованным» страдальцам, удаляющимся от горестных обстоятельств жизни: «возьми и меня с собой, я пойду за тобою всюду». Но тут-то и окажется бессилие страдальцев; окажется, что они и не предвидели, и что они проклинают себя, и что они рады бы, да нельзя, и что воли у них нет, а главное — что у них нет ничего за душою и что для продолжения своего существования они должны служить тому же самому Дикому, от которого вместе с нами хотели бы избавиться...

Ни хвалить, ни бранить этих людей нечего, но нужно обратить внимание на ту практическую почву, на которую переходит вопрос; надо признать, что человеку, ожидающему наследства от дяди, трудно сбросить с себя зависимость от этого дяди, и затем надо отказаться от излишних надежд на племянников, ожидающих наследства. хотя бы они и были «образованы» по самое нельзя. Если тут разбирать виноватого, то виноваты окажутся не столько племянники, сколько дяди, или, лучше сказать, их наследство.

Добролюбов Н.А. "Луч света в темном царстве"

Анализ любви Катерины Кабановой (по пьесе А.Н. Островского «Гроза»)

Была ли любовь Катерины Кабановой из пьесы А. Н. Островского “Гроза” преступлением? Заслужила ли бедная женщина такое страшное наказание?

Несчастья Катерины начинаются после того, как, выйдя замуж за Тихона Кабанова, она переезжает в его дом. Там молодая женщина понимает, что попала в чуждую ей среду, в царство невежества, косности и самодурства. Катерина пытается всеми силами противостоять ему, что выражается в конфликте с самой яркой представительницей этого мира - Марфой Игнатьевной Кабановой.

Неприязнь, сразу возникшая между свекровью и невесткой, во многом основывается на различии их характеров.

Внутренний мир Катерины в основном сформировался в соответствии с образом жизни, который она вела до замужества. Она выросла доброй, отзывчивой, очень религиозной (в вере находила утешение, силы) и мечтательной. Воображение уносило ее далеко от того бесцветного мира, в котором она жила теперь. Одна из главных черт, отличающих Катерину от других, - это то, что ей важна суть всего происходящего, а не форма; она не может жить среди мертвых формул, утративших смысл.

А для Марфы Игнатьевны соблюсти порядки, строго следовать древним устоям - смысл и цель жизни. Она с рвением выискивает отступников. Но соблюдение правил “Домостроя” лишь служит объяснением ее душащего все проявления жизни и воли деспотизма.

Сначала Катерина старается смириться с той атмосферой, в которую попала, гасить в себе протест против “увядания” под гнетом Марфы Игнатьевны. Но постоянное давление, ущемление прав и одиночество сделали свое дело: Катерина воспротивилась. Ее протест нашел выражение в любви к племяннику Дикого Борису Григорьевичу, так как любовь - это единственное, в чем женщина того времени могла проявить себя.

И теперь, поняв, в какой ситуации оказалась Катерина, разве можно ставить ей в вину невольный порыв, внезапно возникшее чувство? Ведь девушку отдали замуж очень рано. “Погулять тебе в девках не пришлось, вот сердце-то у тебя не уходилось еще!” - говорит ей Варвара. Да и за кого отдали? За того, кто шагу без “маменькиного” слова ступить не может, не то что за жену заступиться! Вот и оказалась Катерина один на один с Марфой Игнатьевной.

Поэтому Катерина подсознательно ищет кого-нибудь, кто бы смог стать ей опорой, дать ей поддержку, понять ее. Она выбирает Бориса потому, что он, на первый взгляд, очень отличается от тех людей, в окружение которых попала героиня. Но постепенно становится ясно, что Борис Григорьевич- лишь “образованный Тихон”. В нем нет той решимости, которая есть в Катерине. Он, видя всю нелепость мира Диких и Кабановых, не может и не хочет ничего предпринять, чтобы избавить себя от его влияния и вопреки ему быть счастливым с возлюбленной. Как и Тихон, Борис только жалуется на свою судьбу и сокрушается: “Эх, кабы сила!” Для него Катерина - слишком сложная, глубокая натура. Он подсознательно это понимает и уже через некоторое время хочет отдалиться от нее, убежать.

Героиня, мечтая обрести у Бориса утешение, надежду и новые силы, окунается в чувство, словно в омут, не думая о последствиях и не боясь никакого суда: ни божьего, ни людского.

Но, спустя некоторое время, неизбежно наступает прозрение. Катерина понимает, что совершила тяжкий грех, изменив мужу. И все оправдания, все надежды на будущее отступают и рушатся перед страшным словом “измена”.

Чтобы продолжать отношения с Борисом после приезда мужа, надо было таиться, хитрить; она этого не хотела и не умела. Она не хотела жить, как Варвара: “Делай, что хочешь, лишь бы шито да крыто было”. Катерина уже начинает чувствовать, как затягивает ее эта двойная жизнь. Ведь она согрешила, а внешне осталась честной женщиной.

Мне кажется, что если для многих людей самое страшное наказание -людской суд, то для Катерины ужаснейшая кара - муки совести. Безусловно, совершая “преступление”, она знала, что восстановит против себя всех жителей города Калинова. Но героиня рассуждала: “Коли я греха не побоялась, побоюсь ли людского суда?” На память сразу приходит грибоедовская фраза: “А судьи кто?” Ведь в городе Калинове любой, кто отступает от древних традиций и заведенных порядков, - уже преступник. Да и сами “судьи” разве так праведны? Нет, просто у них все “шито да крыто”, все “под видом благочестия”!

Поэтому не людской суд, а угрызения совести стали для Катерины настоящим возмездием. И первое, что пришло ей на ум, - это кара Божья. Ведь героиня с самого детства верила, что Бог видит все, что от него не укрыть ни один грех, и на “Страшном суде” ничем нельзя будет оправдаться. “Вдруг я явлюсь перед Богом такая, какая я есть, со всеми моими грехами - вот что страшно!”

Такое положение невыносимо для Катерины: дни и ночи она все думала, страдала и решила, что ей необходимо покаяться, объявить о своем поступке. И это будет не признанием своей вины, не отказом от права на свободу, а, наоборот, единственной формой защиты внутренней свободы -свободы ее совести.

Гроза, пророчество сумасшедшей барыни, картина “Страшного суда”, которую она видит на стенах галереи, - все это доводит ее до исступления, и в таком состоянии героиня при всех признается мужу в своем “грехе”. Катерина не раскаивается в том, что она совершила в отсутствие мужа, а только открывается, чтобы признанием искупить свою вину.

Мне кажется, что любовь к Борису не тяжкое преступление, а единственно возможная форма протеста бедной женщины, оставшейся одной в “царстве самодуров”. Я считаю, что наказание, принятое Катериной, слишком жестоко. Мне искренне жаль героиню, волею судеб поставленную перед выбором: любовь, а значит жизнь, или “увядание” под гнетом Кабановой, но без противостояния своей совести.